Предсказатель смерти
Шрифт:
– Лева, ты что там творишь такое с потерпевшими? Ты зачем этому Астахову угрожал? Мне уже с утра Изметьев названивает, требуя, чтобы я тебя приструнил.
– Пусть требует, – усмехнулся Гуров, – будто ты первый раз с подобным сталкиваешься. Сам же знаешь, что я за рамки должностных полномочий могу перейти только в крайнем случае. Ну, чуть-чуть подучил банкира, как нужно с сотрудниками полиции разговаривать, и все.
– Ничего я уже не знаю, – недовольно проворчал Орлов. – Может быть, прав Прохоров, и тебя следовало на более длительный срок в отпуск отправить, для поправки нервной системы?
– Если
– Только в голову не стреляй. Некрасиво будет в гробу с дыркой в черепе лежать, – фыркнул генерал и примирительно добавил: – Ладно, занимайся своим делом. С министерскими чинушами я сам разберусь.
– Давно бы так, – согласился на мировую Гуров, отключил связь и повернулся к Стасу Крячко.
Напарник, к его удивлению, пришел на этот раз вовремя, но выглядел каким-то небрежным и помятым.
– Похоже, ты теперь на работе и днюешь и ночуешь, – с усмешкой заметил Лев.
– Благодаря вашему величеству, – фыркнул Крячко. – Пока ты по отпускам шатаешься и бездельничаешь, на меня Орлов столько дел свалил, словно я раздвоиться или растроиться в состоянии.
– Ну, что выросло, то выросло. А за мой отпуск Прохорова благодари.
– Уж поблагодарю, – пообещал Станислав. – А ты тоже хорош. Вечно свои жизненные принципы выпячиваешь, когда надо и не надо. Мог бы просто сделать то, что психолог просил, и мороки у всех было бы меньше.
– Ты еще поучи отца шнурки завязывать, – огрызнулся в ответ Лев. – Моя помощь нужна?
– Пока справляюсь, – отмахнулся Крячко. – Ты лучше со своим ерундовым разбойным нападением разберись и к нормальным делам подключайся.
В принципе, Гуров и без советов друга собирался так поступить. Сначала он затребовал у аналитиков все данные на Харитонова Олега Николаевича, а затем попытался вновь ему дозвониться. Охранник ответил после третьего звонка и ничуть не удивился тому, что полковник полиции хочет с ним поговорить. Вот только попросил, если это возможно, не вызывать его в отдел, а встретиться на автомойке, на которой он подрабатывал.
– Работа не пыльная. Я тут двенадцать часов отработал, и три дня свободен, – пояснил Харитонов. – Сейчас со смены отпрошусь, уволить могут и не посмотрят, что меня в полицию вызывали. А мне эту подработку терять не хочется.
Гуров записал адрес автомойки и, прежде чем отправляться на встречу с охранником фитнес-центра, ознакомился с теми данными на него, которые успели собрать аналитики. В биографии Харитонова ничего особо привлекательного не было, кроме того, что он когда-то служил в полиции и дослужился до старшего сержанта ППС.
Олег после школы окончил училище, затем отслужил в армии, после чего сразу пошел в полицию. Из органов правопорядка он уволился по выслуге лет и с тех пор работает, где придется, но в основном в охранных фирмах. Женат, двое детей. Конфликтов с законом Харитонов вообще никогда не имел.
Усмехнувшись оттого, что прочитанное создало прямо идеальный образ добропорядочного российского гражданина, Лев отправился на встречу с Харитоновым. По московским меркам, сервис находился у черта на куличках – на 3-й Институтской улице, почти около МКАД,
Еще за несколько метров до места происшествия Лев понял, из-за чего полицейские наряды и опергруппа оказались в районе автомойки, – с одной из балок навеса над стоянкой для машин свешивался труп. Подъехавшие медики как раз собирались вынуть удавленника из петли.
– А ну-ка, подождите! – крикнул им Гуров, а когда к нему наперерез бросились сразу два пэпээсника, сунул им в нос «корочки». – Кто старший? Что здесь произошло?
– Капитан Нерадько, – представился один из следователей в гражданском. – Товарищ полковник, разрешите доложить…
– Давай проще, капитан, без формализма, – осадил его Лев. – Что случилось?
– Нам в отдел поступил звонок, что рядом с автомойкой висит удушенный мужчина, – ответил следователь. – Выслали в оцепление ближайшие наряды, а сами выехали в составе опергруппы, вместе с экспертами. «Скорая» приехала позже.
– Личность не установили? – для проформы поинтересовался Гуров, даже не рассчитывая на положительный ответ и осматриваясь по сторонам.
– Нет еще. Тело хотели осмотреть после того, как его из петли вынут, – пожал плечами капитан. – Вы же сами…
Лев поднял вверх руку, заставив следователя замолчать. Взгляд его остановился на стене за спиной повешенного, на которой виднелась явно свежая надпись, показавшаяся ему похожей на ту, что он увидел у себя в подъезде рядом с трупом соседа. Впрочем, похожи они были только абсурдностью фразы, полностью лишенной какого-то смысла.
«Наших деле самом поступков лежат на», – гласила эта странная надпись.
– Вы это сфотографировали? – указывая на фразу, спросил он у следователя.
– Вы считаете, это может иметь какое-то отношение к самоубийству? – удивился Нерадько.
– А вы, капитан, уже установили причину и способ смерти, чтобы делать такие заключения?
– Никак нет, – смутился следователь. – Это только версия.
– Отзовите всех людей за заграждение. Дайте мне одного эксперта с фотоаппаратом и ждите моей команды, – распорядился Гуров и, не дожидаясь, пока капитан начнет исполнять, направился к месту, где висел труп.
Под навесом над стоянкой для машин оказалось удивительно чисто. Видимо, работники автомойки убирались здесь недавно, еще до появления повешенного на балке. Рядом с трупом валялись два пластиковых ящика, которые, возможно, использовались во время удушения. Гуров осмотрел асфальт вокруг тела. В паре метров от трупа лежала старая и потертая коробка из-под молока, через разорванный верх которой были видны камушки гальки внутри, а сантиметрах в двадцати он нее какая-то картонная иконка была воткнута в трещину в асфальте. Кроме этих предметов, на чистой поверхности автостоянки не было никакого постороннего мусора, даже опавшей листвы.