Шрифт:
Глава первая
Коксортал был всегда — любой торговец поклянется в этом своей гильдейской клятвой. Чтобы узнать это, не нужно вести раскопки в грязи сезонов дождей или в пыли сезонов засухи памятники прошлого, многие из которых давным-давно превратились в пыль. Расползающийся город стоял на собственном прошлом, над морскими гаванями, над речными причалами, поднялся высоко над собственным началом, так как люди без устали строили на развалинах чужих домов и складов, добавляя свой вес к этой игре, где прошлое выравнивало своих предков. Город был уже безмерно стар, когда появились впервые островерхие корабли купцов со звезд, нанизывающие мир за миром в своих торговых странствиях. Коксортал был стар, но не умирал. Его
Еще больше помогло городу, что звездные люди стали искать не только торговлю, но и открытый порт, где те, кто имел товары не вполне соответствующие точной законной инспекции, могли свободно продавать и покупать, если платили соответсвующий налог Гильдии города. Теперь уже десятки двойных сезонов ракетные двигатели опаляли равнину за городом, и никто больше не удивлялся, видя чужака на кривых улицах, представляющих иной раз смертельный лабиринт для непосвященных.
А было это потому, что там, где есть торговцы и их богатства, там есть также и хищники. У них тоже была своя Гильдия и положение в иерархии Коксортала, основанное на древнем убеждении, что если человек не умеет беречь свое имущество, он заслуженно теряет его. Таким образом лукавые воры и честные стражники вели тайные сражения, а мирные люди Гильдии спасались от мгновенной смерти и кровавого правосудия только на тех улицах, в тех дворах и тех торговых складах, которые платили пошлину мира.
Как были воры, грабившие богачей Коксортала, так были и мелкие торговцы, жившие как вер-крысы в амбаре, в котором нет крылатого и когтистого зорсала, вылетающего ночью на охоту. Эти тоже продавали и покупали и, вероятно, мечтали о большом деле, крупной находке и наплыве иноземной торговли, которая позволила получить бы им крупный барыш.
Симса была достаточно умна, чтобы не заноситься в мечтах — по крайней мере, настолько, чтобы не замутить настоящее. Она понимала, какое низкое место она занимает в общей схеме жизни, где она была так же мала и так же проворна, как гем— лины — покрытые мехом существа, которыми пользовались любители тьмы в своих рейдах. У нее не было родственного народа, она знала, что произошла от странного смешения крови, что добавило ей еще больше различий, чем у других. Она знала также, что эта ее необычность делает ее уязвимой, и скрывала эти различия, как могла.
Она была на побегушках у Фривер до тех пор, пока туманы прибрежной поры не вцепились в кости старухи так крепко, что ее тело наконец рассталось с духом. Симса оттащила это легкое, скрюченное тело вниз к нижним ямам, и навалила на него груду камней. Фривер не имела родных, и даже жители Нор побаивались ее, потому что она знала странные вещи — и полезные, и опасные.
Сама Фривер отрицала родство с Симсой. Однако, она ни разу не ударила ребенка своим посохом: она била Симсу только своим резким колючим языком. И она заботилась о Симсе, что удивляло даже Лорда Гильдии, который знал о тех, кто живет в норах его роскошного дворца.
Жители Нор были самыми последними и низкими жителями Коксортала. Они выкапывали себе жилища в массе бывших строений, иной раз они удачно пробивались в подвал или в проход, который мог быть давно забытой улицей, заваленной сверху обрушившимися зданиями во время какого-нибудь штурма на заре времен. В Норах можно было найти вещи, годные для продажи, в особенности звездным людям, которые, похоже, испытывали извращенный интерес к черепкам, абсолютно не ценимым в Коксортале. Так что подобные находки держались в секрете. И даже среди жителей Нор бывали те, кто сильно укреплял свое жилище.
У Симсы были свои таланты. Ее проворство много раз выручало ее. Она все время тренировала свое тощее тело на изгибы, повороты и некоторые захваты, которые терпеливо показывали ей сведенные болезнью руки Фривер. Симса была маленькой, как все жители Нор, но спустя два сезона после смерти Фривер она внезапно потянулась вверх, как хорошо поливаемая лоза. В тот самый сезон она сменила свой стиль одежды, потому что Фривер настойчиво предупреждала ее на будущее. Симса не отказалась от свободной блузы, которую всегда носила, и от брюк, дававшим свободу ее ногам для бега и уверток, но под блузу она намотала плотный кусок ткани от талии и выше, чтобы грудь ее казалась по-детски плоской. Эта предосторожность нужна была только против чужеземцев, потому что те, кто знал Симсу, боялись ее природного оружия.
Кожа Симсы была черная с голубоватым оттенком, ночью она могла скользить по плохо освещенным улицам, как невидимый дух. Но зато волосы, которые она подбирала и завертывала куском ткани, были чистого серебряного цвета, такими же были брови и ресницы, и она мазала их закопч„нными пальцами, прежде чем выйти, и радовалась своему умению скрывать себя.
У нее были собственные денежные средства — с тех пор, как она нашла сбежавшего откуда-то зорсала со сломанным крылом, неуклюже прыгавшего по берегу. Зорсал пытался кусаться — острые края его челюстей могли откусить палец взрослому человеку. Симса не стала протягивать к нему руки, а только присела на корточки рядом с искалеченным созданием и тихонько запела. Из глубины ее горла выходили низкие гортанные звуки, которых она никогда еще ни производила, а сейчас они выходили естественно и оказались правильными.
Когда шипение и щелканье зорсала утихло, он сел, глядя на девушку громадными круглыми глазами, видящими только ночью. Она заметила что это самка, и ее мохнатое тело носит маленьких. Возможно, она вырвалась из клетки какого-то магазина или склада, чтобы найти на свободе место для гнезда будущему потомству.
Хотя Симса в своей короткой жизни не имела причин испытывать или хотя бы показывать любовь к другому животному или существу (с Фривер ее связывало уважение, страх и более чем слабая прямая осторожность), сейчас она чувствовала влечение к этому созданию, которое, возможно, тоже не имело никаких родственных связей. Продолжая петь, Симса, наконец, протянула руку и дотронулась кончиком пальца до мягкой спинки животного. Даже здесь ощущались сильные стуки сердца, а через какое-то время девушка рискнула поднять больного зверька, и тот прижался к ней. Такого ощущения Симса никогда еще не испытывала.
Зорсалы ценились за то, что избавляли жилища от вер-крыс. Симса знала, что их продают на рынках за дорогую цену, и подумала, что можно найти хозяина этого заблудшего существа и потребовать вознаграждения. Но вместо того она вернулась в Нору. Фривер взглянула, но ничего не сказала. Симса, уже приготовилась к защите своих действий, но была почему-то оставлена в покое. Она, как умела, перевязала поврежденное крыло зорсала, но боялась, что из-за ее неумелых забот крыло может остаться кривым. Фривер приподняла свое больное тело с мата, на котором лежала, и следила за усилиями девушки, а потом с ворчанием достала из своих тщательно охраняемых запасов немного мази, пахнущей на удивление чисто и свежо в этой комнате-пещере, где никогда не бывало дневного света.
В ту же ночь зорсалиха принесла двух детенышей-самцов. Симса справедливо опасалась на счет полного выздоровления животного. Но, с другой стороны, самка оказалась удивительно умной, и после того, как детеныши были отлучены от груди, стала сопровождать Симсу в ее ночных вылазках. Ее глаза были куда острее, чем у любого человека, даже такого тренированного, как Симса, и она могла подавать сообщения серией мягких пощелкиваний губами, так что Симса выучила небольшой звуковой запас, включающий в себя опасность, голод, присутствие других людей в поисках добычи и т. п.