Предвидение
Шрифт:
— Конечно, мелкий.
— Как ты живешь, зная будущее?
Эш фыркнул.
— Ух ты, ты прямо к делу, без вступления.
— Ага, я к такому привык. Ты научил меня водить, и я знаю, что я — вечная катастрофа: мусорные баки и пешеходы в опасности.
— И я все еще посещаю психиатра по этому поводу. Одиннадцать тысяч лет без серьезных травм и всего лишь пять месяцев уроков вождения, и у меня посттравматический синдром сильнее, чем после пяти войн.
— Ха-ха.
— Смейся-смейся, — нахмурился Эш. — Я серьезно.
— Я тоже, — Ник очнулся и дотронулся до Глаза
Эш вздохнул и ответил:
— Я стараюсь не заглядывать туда.
Ник закатил глаза.
— Я серьезно, — повторил он.
— Я тоже. Это все, что можно сделать, потому что когда туда заглядываешь и видишь, что произойдет с близкими, то можешь испортить все.
— Ты о чем?
— Все очень просто. Ты пытаешься избежать этого, и как только приступаешь… то по тебе шарахает неожиданным поворотом событий из-за твоих действий. Поэтому худшие события в моей жизни произошли из-за того, что кто-то пытался помочь мне. Уж лучше пусть те, кто любят, позволят судьбе вершить свое дело, чем попытаются ее изменить. Именно поэтому я стараюсь не вмешиваться в свободу выбора других.
— И получается?
Эш пожал плечами.
— И да и нет. Иногда это больно. Как наблюдать за любимым ребенком на детской площадке и знать, что он упадет. И на долю секунды задумываешься — поймать его или позволить стесать коленки и узнать о гравитации? Врожденный инстинкт заставляет желать уберечь его от боли, но если он не научится сейчас, то последствия могут стать катастрофическими. К сожалению, не знаешь насколько, пока не станет слишком поздно.
— Например, как брак с моей женой.
Ник повернулся, неожиданно услышав голос с греческим акцентом, принадлежавший Кириану. В нем явно слышалась боль. Он редко говорил о Теоне. И его не в чем винить. Его бывшая выкинула номер, когда выдала Кириана его злейшим врагам, чтобы те его пытали, а затем признали предателем Римской империи.
Одно дело читать в школе историю, а другое — общаться с людьми, которые жили в то время, и оно на них повлияло.
Кириан встал рядом с Ником, глядя на Ашерона.
— Ты так напоминаешь мне себя в твоем возрасте, мальчик. Горячая голова, да еще и упрямый. Никто не мог мне ничего сказать, всему приходилось учится самому. Мой отец делал все, чтобы вразумить меня, но я ничего не слушал. Я думал, что он необъективен и старомоден. Застрял на месте. Как глупо с его стороны было судить женщину, которую он не знал, основываясь на занятиях, в которые, как я считал, ее втянули.
Наверное, это не меняло факта, к которому постоянно возвращался Ник:
— Не стоило ей тебя предавать.
— Не стоило мне быть слепцом.
Эш похлопал Кириана по плечу.
— Мы сами выбираем свою правду жизни, всегда видим то, что хотим в других и в себе.
Кириан кивнул.
— И я видел сердечность в жадности, правду там, где ее не было. Легко натворить дел, когда ты молод, — он горько рассмеялся. — Мой отец часто говорил: «Кириан, сын мой, ты подарок лишь для меня и твоей матери. Мы всегда будем любить тебя и целовать землю, по которой ты ходишь. К сожалению, остальная часть мира не будет ценить тебя за то, что ты есть. В тебе видят лишь языкастого парня. Они любят лишь успешных людей, наплевав на их недостатки и проблемы».
Ник поморщился.
— Жестко.
— Но правда. Но до меня не доходило. Я скорее гонялся за спелым яблоком, чтобы обнаружить засушенный горький фрукт на языке, — он дотронулся до руки младшей сестры, как будто все еще мог почувствовать живую плоть. — Можно подумать, что мои вечно ворчащие и указывающие на все мои грехи сестрицы сломали мой дух в молодости, и я не знал никого, кому бы нравилась моя компания.
Ник фыркнул в ответ на его уничижительный юмор, особенно учитывая, что, по его словам, сестры никогда его не критиковали.
— Твоя жена была дурой.
— Нет, Ник, Теона была умной и расчетливой. Она знала, чего хочет и не боялась это получить. Это я дурак, что закрыл глаза на те вещи, что должен был бы разглядеть, — он сузил глаза. — Она была не похожа на твою Коди. Но отвечу на предыдущий вопрос — одинаково тяжело жить с будущем, которое не знаешь и которое знаешь. Неизвестность пугает. Чаще всего тратишь на это свое время впустую. Любит ли она меня? Сделать это или то?
Эш кивнул.
— Кириан прав. Ничто не разрывает душу, как необходимость принять решение, когда не знаешь, чем оно обернется, и с чем останешься, когда все закончится.
— Кроме того, что придется жить с тем, что принял неверное, — пробормотал Ник.
Кириан фыркнул.
— Ух ты, Ашерон, а он нас таки слушает. Кажется, мне страшно. Это знак Апокалипсиса.
Ник показал язык.
— Босс, если больше не будет зомби, то я справлюсь.
Оба застонали от их упоминания.
— Мадуг же больше не программирует?
Ник покачал головой в ответ на вопрос Кириана.
— Мы оттащили его от компьютеров. Пообещали переломать пальцы на ногах и руках и разбить очки.
— Хорошо. Он конечно гений, но сущий кошмар.
— Знаю я. И бедный Бабба. Им с Марком больше некого преследовать. Они застряли на классах по выживанию. Может, мы должны бросить им косточку?
Кириан нахмурился.
— А я вот не против поскучать. А ты, Ашерон?
— Скука… что за иностранные слова ты употребляешь, генерал? Боюсь, они мне не знакомы.
Ник засмеялся. Забавно наблюдать, как Кириан и Ашерон ведут себя как дети.
По крайней мере пока не зазвонил телефон Эша. Извинившись, он отошел, чтобы ответить.
Кириан скрестил руки на груди.
— И что ты тут делаешь?
— Мне было любопытно, — признался Ник. — Знаю, что ты рассказывал о сестрах. Братьев и сестер у меня нет, так что я пытался представить тебя ребенком вместе с ними. Но это в голове не укладывается.
Кириан посмотрел на огромную статую грустным взглядом.
— Жаль, что мы не ценим наше детство, пока не станет слишком поздно. Особенно те, у кого оно было хорошим.
— Ты о чем?
Кириан вздохнул.
— В свое время я считал, что так и должно быть. Не понимал, как мне повезло, пока однажды не покинул дом и не увидел, как растут другие дети.