Предводитель волков. Вампир (сборник)
Шрифт:
– О! Будь спокоен, я не потребую фунт твоей плоти, как поступал один мой знакомый еврей со своим должником.
– Что же вы тогда хотите?
– Одну волосинку за первое желание, две за второе, четыре за третье и так далее, каждый раз удваивая количество.
Тибо засмеялся.
– Если речь идет только об этом, мессир волк, – сказал он, – то я согласен. И я постараюсь желать что-нибудь хорошее, тогда мне никогда не придется носить парик. По рукам!
И Тибо протянул руку. Черный волк поднял лапу, но не подал ее Тибо.
– В чем дело? – спросил
– Я подумал, что у меня острые когти и я могу, сам того не желая, больно поцарапать тебя. Но я вижу способ, как заключить сделку без каких-либо неприятностей. На тебе серебряное кольцо, а у меня золотое – меняемся. Сам видишь, сделка тебе выгодна.
И волк показал лапу, на безымянном пальце которой среди шерсти действительно поблескивало кольцо из золота высшей пробы.
– Ах! – сказал Тибо. – Я согласен.
Обмен кольцами состоялся.
– Прекрасно, – сказал волк, – вот мы и обручены.
– Ох! – воскликнул Тибо. – Обручены, мессир волк. Шут возьми! Как вам это удается!
– Узнаете потом, мэтр Тибо. А теперь берись вновь за работу, а я возьмусь за свою.
– Прощайте, сеньор волк.
– До свидания, Тибо.
Не успел волк произнести слова «до свидания», на которых сделал ударение, как исчез, словно щепотка пороха, к которой поднесли огонь, и так же, как щепотка пороха, оставил после себя запах серы. Тибо на какое-то мгновение опешил. Выражаясь театральным языком, он не привык к такому способу покидать сцену. Он осмотрелся по сторонам – волка нигде не было. На мгновение башмачник подумал, что это обман зрения. Но, опустив глаза, увидел на безымянном пальце правой руки дьявольское кольцо. Тибо снял его с пальца и внимательно осмотрел. Ему показалось, что на внутренней стороне кольца выгравирован вензель, и он разглядел две составляющие его буквы Т и С.
– Ой-ой-ой! – воскликнул он, обливаясь холодным потом. – Тибо и сатана, имена двух сторон, заключивших договор. Час от часу не легче! Когда отдаешься дьяволу, нужно отдаваться от всего сердца.
И Тибо, чтобы как-то развеяться, затянул песню. Но голос зазвучал так странно, что напугал его самого.
Пришлось замолчать, и, чтобы отвлечься, он принялся за работу. Но на третьем или четвертом ударе резца по сабо он услыхал, как вдали, со стороны Безмона, вновь залаяли собаки и заиграл рожок барона.
Тибо прервал работу и прислушался.
– Гоняйся, дорогой сеньор, – сказал он, – гоняйся за своим волком! Но я уверен, что лапу его тебе не прибивать на воротах твоего замка. Славненько! Дивная удача! Вот я и стал почти волшебником. Ты пока ни о чем не догадываешься, мой почтенный арендодатель кнутов, а только от меня зависит, как распорядиться твоей судьбой и сполна отомстить за себя.
На этой мысли Тибо внезапно остановился.
– Погоди-ка, – сказал он, – а что, если я и впрямь отомщу этому проклятому барону и мэтру Маркотту? Ба! Всего за одну волосинку я вполне могу исполнить это желание.
Тибо запустил руку в свою густую, шелковистую шевелюру, роскошную, как львиная грива.
– Полно! – воскликнул он. – У меня остается еще столько волос, что просто смешно жалеть об одном волоске. Кстати, таким образом можно убедиться, что мой приятель дьявол не издевался надо мной. Итак, я желаю, чтобы с сеньором Жаном произошло несчастье, а что до этого негодяя Маркотта, который жестоко отстегал меня вчера, то, полагаю, было бы справедливо, если бы с ним случилось что-нибудь и похуже.
Произнося это двойное пожелание, Тибо крайне волновался. Хотя он и видел могущество черного волка, но опасался, как бы тот не злоупотребил его доверием. К тому же он не мог вновь приняться за работу. Взявшись за лезвие, он порезал пальцы о резец, а пытаясь подправить пару сабо по двенадцать су, испортил их.
Пока Тибо, тряся окровавленной рукой, сожалел о непоправимом, со стороны долины послышался сильный шум.
Он выбежал на дорогу, ведущую в Кретьяннель, и увидел кортеж всадников.
Это были доезжачие и псари сеньора де Веза.
До Кретьяннеля около трех четвертей лье пути. И у Тибо было время, чтобы разглядеть этих людей, которые, как ему показалось, двигались медленно и торжественно – подобно траурной процессии.
Когда они оказались не более чем в пятистах шагах, Тибо заметил двое носилок. На них покоились неподвижные тела – сеньора Жана и его доезжачего Маркотта.
У башмачника на лбу выступил холодный пот.
– Ой-ой-ой! – воскликнул он. – Что же это?
А случилось вот что.
Пока лань была в укрытии, идея, которой воспользовался Тибо, чтобы сбить со следа собак, давала хороший результат.
Но, поворачивая со стороны Маролля, животное помчалось по зарослям вереска и очутилось в десяти шагах от сеньора Жана.
Вначале барон решил, что это собачий лай поднял лань. Но тут он увидел, как позади него примерно в ста шагах несется вся свора. Все сорок собак мчались, тявкали и гавкали: одни – басом, наподобие больших церковных колоколов; другие – резко, как барабаны; третьи – фальцетом, как расстроенные кларнеты. Они лаяли во всю глотку, задорно и радостно, словно и не слышали запаха другого животного.
Сеньора Жана охватило такое бешенство, что гнев Полишинеля показался бы лишь жалким его подобием.
Барон уже не кричал, а ревел. Он уже не бранился, а проклинал.
Он уже не довольствовался тем, что хлестал собак кнутом, а топтал их копытами своего коня, беснуясь в седле, как дьявол в святом месте.
Проклятия же адресовались первому доезжачему, которого сеньор Жан обвинял в глупости, никак не меньше.
На этот раз бедняге Маркотту нечего было сказать в свое оправдание – он очень стыдился поведения своих подопечных и боялся гнева господина. И решил сделать все, что только в человеческих силах, чтобы исправить промах собак и успокоить гнев барона.