Предыстория беларусов с древнейших времен до XIІI века
Шрифт:
Истоки этой преемственности достигают не только протобеларуских племен кривичей, дреговичей, радимичей и других, но даже палеоевропеоидного расового сообщества эпохи неолита. Специалисты обращают внимание на «единство физического облика западных кривичей, радимичей и дреговичей, сходство их со средневековым летто-литовским населением», что расценивается «как проявления единого антропологического субстрата».
В. Бунак, изучая краниологию (черепные показатели) давнего населения Восточной Европы, классифицировал долихоцефальный (длинноголовый) тип кривичей как древнюю форму балтийского типа северноевропеоидной расы, распространенной от правобережья Днепра до Балтийского моря.
Г. Дебец, который исследовал черепа из захоронений кривичей, дреговичей и радимичей Х-ХІІ веков, констатировал отсутствие между ними реальных различий, а также отметил их весьма большое сходство с серией черепов из Люцинского кладбища (Латвия). На основании этого автор утверждает, что включение территории современной Беларуси в круг славянских культур не сопровождалось какими-то значительными переселениями, а происходило
Т. Трофимова приобщала полоцких кривичей к долихоцефальному широколицему типу и, отмечая его связь со Средним и Верхним Поднепровьем и Прибалтикой, считала этот тип реликтовым, известным по крайней мере с эпохи бронзы. Р. Денисова признала весьма вероятным происхождение долихокранных [130] широколицых племен первой четверти II тысячелетия на территории Беларуси от местных племен культуры шнуровой керамики, которых можно считать протобалтами.
130
Краниология — раздел антропологии, изучающий вариации размеров и формы черепов и их отдельных частей.
Т. Алексеева, также присоединяя полоцких кривичей к длинноголовому достаточно широколицему типу, утверждала:
«…долихокрания в сочетании с относительной широколицестостью характеризует балтоязычное население средневековья, и, вероятно, генетически этот комплекс не связан со славянами. Территориальное размещение (северная часть зоны расселения славян) также свидетельствует против славянской его принадлежности». [131]
В своих последних публикациях Т. Алексеева уже допускает, что носители первых славянских культур — пражско-корчакской и пеньковской, вероятно, тоже относились к длинноголовому широколицему типу. Однако наличие на значительной территории этих культур балтской гидронимии и размещение этого типа именно в северной части праславянского пространства, прилегающего к ареалу летто-литовских племен, свидетельствует скорее в пользу более раннего вывода исследовательницы (см. цитату) и позволяет ставить вопрос о выделении балтского антропологического субстрата у носителей первых праславянских археологических культур.
131
Алексеева Т. Этногенез восточных славян по данным антропологии, с. 170.
На территории Полотчины были найдены и более грацильные черепа, что дало основания назвать всю суммарную кривичскую серию среднелицей, однако исследование новейших материалов этого не подтвердило, засвидетельствовав на пригодных для измерения экземплярах принадлежность полоцких кривичей именно к долихокранному широколицему типу. [132]
Между тем ранее В. Седов на основании изучения краниологических материалов не нашел значительных различий между широколицыми и среднелицыми сериями курганных черепов Беларуси. Он объединил полоцких и смоленских кривичей, дреговичей и радимичей в одну группу, отличительную длинноголовым среднелицым типом, и отметил, что территория его распространения «в эпоху раннего средневековья в деталях совпадает с ареалом днепровских балтских племен, определенным по сообщениям гидронимии и археологии».
132
Помимо вероятного разнообразия антропологических типов, представленных на территории Полоцкай земли в этот период, расхождения в оценке ширины лица могут быть обусловлены фрагментарностью краниологического материала.
Псковская группировка кривичей антропологически наиболее похожа на население ятвяжского ареала. Особенности физического типа восточных групп кривичей (ярославских, костромских и владимиро-рязанских) отражают процесс колонизации западными кривичами (преимущественно смоленскими) верховий Волги и волжско-клязьминского междуречья и ассимиляцию ими тамошнего финского населения.
По абсолютным размерам мозгового отдела черепа и скелета лица в отношении головного показателя и ширины лица, мазовшане (славянизированные западные балты), полоцкие кривичи, ятвяги и латгалы объединяются одним комплексом физических черт и в этом приближаются к норвежцам и англосаксам. В результате анализа краниологических материалов нескольких групп по разным признакам — в одном случае (20 признаков и 13 групп) выявляется сходство смоленских кривичей и земгалов, а в другом (16 признаков и 15 групп) близкими друг к другу оказываются обитатели Старой Ладоги, латгалы, дреговичи, радимичи, жемойты, смоленские кривичи и земгалы, что подтверждает антропологическую связь кривичей и балтов.
Однако, обращая внимание на неоднородность антропологического состава самих балтских племен, надо подчеркнуть, что курганное население с территории Беларуси (в том числе полоцко-смоленские кривичи) похоже прежде всего на те балтские группы, которые в эпоху железа были связаны с пространством Верхнего Поднепровья (ятвяги и носители культуры штрихованной керамики).
Изучение одонтологических (зубных) материалов показывает, что западные серии кривичей полностью соответствуют так называемым ранним латгалам Видземе и жемойтам, но наибольшее сходство у них выявляется с восточными латгалами VIII–XIII веков. Отмеченная близость зубного комплекса кривичей и синхронных им латгалов может быть объяснена в пользу местного (балтского) происхождения первых.
Явных антропологических следов проникновения славян на территорию Подвинья нет. Те материалы, которые некоторые ученые идентифицируют со славянами, могут быть связаны и с другими этносами, в том числе с балтскими племенами. При этом единственное, что позволяют утверждать антропологические исследования, это отсутствие массовых миграций, которые могли бы привести к существенному изменению физического типа населения Беларуси.
Таким образом, засвидетельствованное большинством антропологов значительное сходство балтских племен (особенно латгалов) и полоцких кривичей позволяет поддержать мнение о славянизации кривичей путем замены ими своего балтского языка на славянский. [133]
133
В свете этого тезиса весьма показательна краниологическая характеристика материалов грунтового могильника Дрисвяты — Пашевичи XI–XIII вв. Среди инвентаря погребений могильника преобладают вещи со славянскими (точнее — «городскими») предметами, а в антропологическом составе населения доминирует долихокранный широколицый тип, наиболее подобный латгалам Восточной Латвии (Емяльянчык В. Краніялагічная характарыстыка матэрыялаў грунтовага могільніка Дрысвяты — Пашэвічы (XI–XIII стст.) // Браслаўскія чытанні: Матэрыялы VI навукова-краязнаўчай канферэнцыі. (…) Браслаў, 2003, с. 38–41).
Этноопределяющими вещами кривичей считаются браслетоподобные височные кольца с завязанными концами. Достаточно убедительным кажется мнение, что эти характерные кривичские украшения X–XIII веков имеют прототипами аналогичные кольца, но с замкнутыми или заходящими концами, найденные на памятниках банцеровско-тушемлинской культуры. В. Седов видит в присутствии носителей культуры первых браслетоподобных височных колец в банцеровском ареале и на территории Литвы, а также в общем субстрате балтской культуры штрихованной керамики, свидетельство родственности литвы и полоцко-смоленских кривичей. [134] Однако этот же исследователь рассматривает возможность отождествления упомянутых ранних типов колец со славянским этносом.
134
Седов, говоря о находках браслетоподобных височных колец IV–V вв. в Восточной Литве, обратил внимание на неоднородный антропологический состав тогдашнего населения этого региона и выделил мужской узколицый грацильный тип, характерный для раннесредневековых ятвягов, и умеренно массивный широколицый тип женщин. Украшениями женщин как раз и были браслетоподобные височные кольца, что позволило исследователю судить об их принадлежности к славянскому этносу.
Но, используя при этом материалы Р. Денисовой, Седов игнорировал ее свидетельство, что умеренно массивный широколицый тип аналогичен типу балтских племен культуры штрихованной керамики, который был представлен уже у поздненеолитических племен нарвской культуры. А это, естественно, исключает всякую связь его со славянами и подтверждает, что браслетоподобные височные кольца как в Литве, так и на территории тушемлинской культуры скорее всего принадлежали местным балтским племенам.
Смоленский археолог В. Шмидт не согласился со славянской интерпретацией и высказал сомнение в том, были ли височные кольца (в т. ч. браслетоподобные с замкнутыми или заходящими концами) украшениями только славян. Он находит для них аналогии в Литве, где они были характерным элементом балтского головного наряда с I до VI веков. Хронология и территория распространения ранних браслетоподобных височных колец дают основания считать их признаком лето-литовского населения.
Целый ряд предметов (шейные гривны, украшения с цветной эмалью, подвески, разные типы височных колец), найденных в длинных курганах, тождествен памятникам балтских племен, и это становится достаточно серьезным основанием для оспаривания славянской атрибуции длинных курганов. В целом женский похоронный инвентарь длинных курганов Поднепровья имеет ближайшие аналогии на землях Восточной Прибалтики и характеризуется как балтский. М. Артамонов находил в псковских длинных курганах, также как и в новгородских сопках, достаточно мало вещей, среди которых преобладали балтские типы. Почти все типы балтских украшений, которые происходят из длинных курганов, имеют аналогии в вещевом материале поздних круглых кривичских курганов.
Между тем еще А. Спицын отмечал:
«Инвентарь Смоленских городищ похож на инвентарь так называемых «литовских» пилекальнисов. Отсюда возможна мысль, что этот край в VII–VIII столетиях был занят литовцами. Вещи, которые находят в городищах литовцев и кривичей (Новгород, обл.), от XII–XIII веков — те же самые. И эти городища, где бы они ни были, надо считать литовскими».
В кривичских курганах находят также ленточные венки (вайнаги), шейные гривны, змееголовые браслеты (так в искусстве воплощался популярный у балтов змеиный культ), спиральные перстни и много разнообразных подковообразных фибул, определяющих специфику балтского наряда. Проблему балтского происхождения упомянутых украшений изучала 3. Сергеева. Она пришла к выводу, что встречаются они почти на всей этнической территории беларусов, причем такие вещи, как звериноподобные браслеты, витые шейные гривны и вайнаги находят обычно далеко от городов, к тому же не на торговых путях, а в глухих местах, что свидетельствует об их местном происхождении.