Преисподняя «Лямбда-6»
Шрифт:
– Твою мать! – послышалось из лифта. – Ох, чёрт!
Судя по всему, это был голос очнувшегося Прометея.
Через несколько секунд ещё один голос.
– О боже, я ещё жив? – хрипло воскликнул Тишина, пытаясь принять вертикальное положение.
– Жив, жив! – ответил Костолом, подставляя под нос Андрюхе пузырёк с нашатырём. – И даже ещё сможешь проделать пару дырок в крысиных черепах!
Не прошло и пяти минут, как здоровяк привёл в чувство всех, кто имел счастье прокатиться на падающем лифте. Больше всех досталось Скату – тот, находясь в самом углу лифта, при падении едва не сломал ноги. Плюс, всё имеющееся оружие в лифте дружно подпрыгнуло и рухнуло прямо на него.
– О, моя спина, – заплетающимся языком пожаловался болтливый наёмник. – Я чуть затылком о пятки не постучался. Да и колени едва зубы не пересчитали. Ощущения – высшая степень паршивости.
– Не ной, брат! – Костолом поставил его на ноги, но тот, сдавленно простонав, шлёпнулся обратно как мешок с картошкой. – Всё пройдёт!
Штрасс язвительно ухмыльнулся.
– Ты чего давишься, утырок? – невежливо поинтересовался Скат у бывшего командира. Уж у кого, а у Ската к нему было больше всех претензий.
Дмитрий, поднявшись на ноги, сделал пару кругов вокруг нас, а затем медленно зашагал к гермоворотам.
– Стало быть, это и есть тот самый комплекс, который законсервировал Шевченко? – его голос эхом разлетелся по пещере.
– Он самый, – подтвердил я, чувствуя вновь нарастающую боль в голове. – Открыть такие – проблема.
– Да ладно? – фыркнул Андрей. – Как будто мы раньше таких дверей не открывали.
– Эти другие! – покачал головой Дмитрий, быстро вернувшийся обратно.
Ещё через несколько минут все были на ногах и приводили себя в порядок.
Костолом и Прометей вытащили из упавшего лифта вещи, оружие и боеприпасы. Вооружились, проверили снаряжение.
Мрак, лишившись хорошо зарекомендовавшего себя ОЦ-14, сейчас сжимал в руках традиционный семьдесят четвёртый калашников. Благо, патронов к нему он прихватил с запасом для Третьей мировой.
Тишина всё ещё сжимал в руках свой СА «Прибой», к которому у него оставалось ещё полтора десятка патронов. Но на всякий случай, у него за спиной висело ещё и СВК – редчайший образец снайперской винтовки Калашникова 1959 года, так и не попавшей в массовое производство по причине конкуренции с более удачной снайперской винтовкой Драгунова. Когда Скат увидел сей агрегат, он выдал следующее:
– Тишина, ты, конечно, снайпер, каких поискать. Но зачем тебе этот табурет? Тем более здесь, под землёй!
Тишина ничего не ответил, но зато быстро продемонстрировал возможность переустановки оптического прицела с тепловизором от «Прибоя» на упомянутый выше табурет.
– А! Вот оно что! – охотно признал Скат, но на табурет всё равно продолжал смотреть с некоторым пренебрежением. – И всё?
– А чего тебе ещё нужно? – хмыкнул снайпер. – Лазерный указатель?
Скат хохотнул, но ничего не ответил.
Осмотр чёрных, массивных гермоворот ни к чему не привёл.
– Макс? – подала голос Катя. – Куда именно нам нужно?
– Так! Э-э… Я помню, что нам необходимо добраться до второго уровня, – я, потирая виски, вспоминал то, что мне говорил профессор Трубников. Правда, скорее всего, упомянутый выше Трубников сильно похудел, и сейчас больше похож на кучку высохших костей.
– Что? – задумчиво пробормотал Штрасс, сам того не заметив. – Трубников…
– Чего ты там бормочешь? – Прометей стоял у него за спиной и не отходил ни на шаг. В конце концов, вся ответственность теперь лежала на нём, ведь именно ему нужно было вытащить пленного на поверхность и доставить в Синдикат. Живым, по возможности.
– Ничего! – буркнул тот. – Тебе послышалось.
– Ну-ну! Смотри, а то я могу тебя неправильно понять…
– И что?
– Ну, как что… Придётся объяснять тебе нормы поведения, сломать пару пальцев для убедительности.
Штрасс не дрогнул, но по расширившимся глазам стало ясно – тот достаточно хорошо себе представил, на что способен Прометей, объясняя эти самые нормы поведения.
– Так что ты там бормотал?
– Трубников. Это один из старших научных сотрудников комплекса. Отвечал за специальный объект «Импульс М».
– И что это за объект?
– Я точно не знаю, – произнёс Штрасс осторожно, с опаской оглянувшись на стоящего за его спиной Прометея. – Но документацию по нему нужно было доставить на поверхность.
– А главная цель в чём? – не выдержал я.
Глаза у Штасса подозрительно забегали.
– Ну, чего молчишь?
– Необходимо лекарство для моего отца, – после нескольких секунд молчания, произнёс он.
– Ложь! – бросил я ему в лицо. – Нет никакого лекарства. Да и не нужно оно ему.
Он уставился на меня злыми глазами. Тяжёлая рука Прометея легла Штрассу на плечо, существенно снизив его способность сопротивляться земной гравитации.
Я готов поклясться, бывшего командира наёмников разрывало от бешенства, но сделать он ничего не мог. И это добавляло ему злости.
– Верно! – наконец прошипел он, буравя меня взглядом. – Не лекарство. Кое-что такое, что вам с вашими убогими мозгами и не снилось.
Я расхохотался.
– Убогими? Нет, ну может же, а? Хорош!
Вдруг раздался металлический лязг, эхом разлетевшийся по всему помещению. А затем сухой выстрел.
Оказывается, пока шла эта дискуссия, Дмитрий вернулся обратно к входу в бункер и всё это время внимательно осматривал гермоворота.
– Массивные. Без ручного управления, – крикнул он так, что эхо разнесло сделанное замечание по всей пещере. – Только автоматика, причём очень серьёзная. Так, а это что такое?
Сбоку обнаружилась панель управления в специальном, почти плоском железном ящике, вмонтированном в стену. На ящике висел самый обыкновенный амбарный замок. Именно процесс вскрытия ящика и остановил эту беседу. По крайней мере, на время.