Прекрасна и очень несчастна, или Кто кинул маленькую принцессу
Шрифт:
– А, – девушка беспечно махнула рукой, – устала я что-то отрываться. Да и ты, если честно, не лучший для этого компаньон. Думаешь, не замечаю, что все эти вечеринки, дискотеки и местные мачо вообще тебя не интересуют?
Я виновато улыбнулась.
– Ну, прости, пожалуйста, я правда очень стараюсь.
– Вот именно, стараешься, – расстроенным эхом отозвалась Лара. – Не так я представляла наш отпуск, – она покачала головой.
– Лар…
– Ой, да ладно, – подружка снова махнула рукой. – Не очень-то и хотелось. На самом деле я и сама не в большом восторге от всех этих Хуанов, Хулио и Ромео.
Я расхохоталась.
– Не было вроде никого с такими именами?
– А с какими были?
Я наморщила лоб, пытаясь воскресить в памяти хоть одного из парней, с которыми мы проводили время в эти дни. Ничего не вышло.
– Вот и я о том же, – проговорила Лариса. – Пустота. Ни одного имени не могу вспомнить, ни одного лица. Какие-то они все… одинаковые, в общем.
Я кивнула в знак согласия. Что тут скажешь – с истиной не поспоришь.
– Лар, – я прижала руки к груди, – спасибо тебе.
– За что? – удивилась та.
– За все! За поддержку, любовь, заботу. За Мальдивы, за этот остров. За то, что ты – это ты.
– Ой, да брось, – подружка махнула рукой. – Ты коктейль лучше пей. Вкусно?
– Очень! – ответила я совершенно искренне. – А что там?
– Лайм, мята, ром, коричневый сахар, содовая и еще один секретный ингредиент.
Я рассмеялась:
– Вот в нем-то, видимо, все и дело. Мохито не первый раз пью, но этот особенно хорош.
– Еще бы, – ответила Лариса, – я же там пачку снотворного растворила. Неужели не чувствуешь?
– Нет, – я продолжала улыбаться. – А зачем?
– Как зачем? – удивилась подруга. – Чтобы тебя убить.
– А-а-а, вон оно что, – я рассмеялась, – и правильно, давно хотела тебя попросить, а то сама все не решалась. Но ты, как настоящий друг… – неожиданно язык перестал меня слушаться, а веки отяжелели, будто к ним подвесили две довольно увесистые гирьки.
– Эй, – Лара ударила меня щеке, – не спать! Терпи! Не лишай меня удовольствия финальной лебединой песни. Я не хочу, чтобы ты ушла, так и не узнав, кто стоял за всеми твоими неприятностями.
– Слушай, кончай шутить, – язык во рту еле ворочался. – Ой, и впрямь что-то меня в сон клонит. Давай завтра поболтаем. – Я попыталась встать, чтобы добрести до кровати, но ноги, будто налитые свинцом, отказывались слушаться свою хозяйку.
– Ты что, не поняла? Не будет у тебя никакого завтра! – в голосе подруги слышалась сталь. – Ну ты и дура-а-а-а, – протянула она. – Вот реально идиотка. Неужели ты впрямь ни о чем не догадывалась? Ни разу даже подозрения не мелькнуло?
Я попыталась разлепить веки и сфокусировать внимание на разговоре. Получалось слабо – невероятно хотелось в объятия Морфея, реакции притупились, голос Ларисы звучал глухо, как будто из-под гущи воды. А уж смысл сказанного, подозреваю, и в другом состоянии не сразу бы поняла. Теперь же и вовсе…
– Не спать, я сказала! – Лариса вновь отхлестала меня по щекам. Довольно больно, нужно сказать. Зато действенно – на какое-то время желание утонуть в объятиях Морфея меня и впрямь покинуло. – Лена, я тебя ненавижу! – спокойно и даже как-то буднично проговорила Лара. – Ты себе даже не представляешь, насколько сильно!
Неповоротливый язык ворочаться отказался, поэтому задать вопрос, закономерный в данном случае, не удалось. Но Лара и так и все поняла.
– Пытаешься спросить, почему? – усмехнувшись, поинтересовалась она, а я с огромным трудом кивнула в ответ. – Даже не знаю, с чего начать, – девушка скрестила на груди руки, – причин вагон и маленькая тележка.
Лариса откинулась в кресле и вперила задумчивый взгляд в уходящее за горизонт солнце. Яркое пламя заката окрасило небо в удивительный пурпурно-фиолетовый цвет, зрелище, которое в городских джунглях увидишь нечасто.
– Красиво, да? – спокойно поинтересовалась подруга и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Пусть это будет моим прощальным тебе подарком. Согласись, умереть тут и так намного приятнее, чем на заброшенном заводе в собственной блевотине и испражнениях. А ведь могло быть и так. Вполне могло быть, если бы не… Да чего уж теперь, – Лариса махнула рукой. – А помнишь историю с Мелким? – перевела она разговор в неожиданное русло и, поймав мой удивленный взгляд, пояснила. – Наверное, именно тогда я впервые осознала, как сильно тебя ненавижу. Нет, конечно, обид хватало и до этого, но все они… – Лара запнулась, подбирая слова, – в общем, незначительными, что ли, были… А вот тогда ты по мне больно ударила. Помнишь, что ты сказала, когда я в слезах и соплях пришла от следователя?
Я качнула тяжелой головой в знак согласия.
– Вот и я не забыла. Думаешь, мне нужны были твои нравоучительные речи? Мол, пусть посидит немного, подумает… Тюрьма ему только на пользу будет.
Я открыла рот, силясь ответить, но налитый свинцом язык даже не пошевелился.
– Не старайся! – глаза подруги сузились от злости. – Да я и так знаю, что ты скажешь. Что, мол, зато Сашка с наркотой завязал и вообще человек должен нести ответственность за свои поступки, да?
Я кивнула.
– Вот-вот, только брат мой из тюрьмы совсем другим человеком вышел. Сломленным. Да и… – Лара налила в бокал чистый ром и залпом его выпила. – Не тех слов я от тебя тогда ждала. Ох, не тех… Если бы ты тогда помогла… Если бы мы Сашку вытащили… Я бы его и так вылечила, а ты… – подруга махнула рукой. – И как тебе, кстати, самой в тюрьме-то понравилось? Сделали из тебя там другого человека? – Лариса усмехнулась. – Хотя что спрашивать, тебя-то твой ненаглядный Борисов быстро вытащил – всего-то три дня и провела там. А жаль… А фирма! – Лара вскочила со стула и, сжав кулаки, приблизила ко мне свое лицо, нависнув надо мной всем телом. – Сколько раз я слышала, как ты называла ее своим детищем, своим проектом. Своим! – девушка буквально выплюнула это слово мне в лицо. – Как будто меня рядом не было. Как будто это не я поддерживала тебя все эти годы, выполняя всю грязную работу. Что смотришь? Удивлена? – Лара перешла на крик. – Думаешь, почему же я никогда об этом не заговаривала? Почему не настояла на партнерстве? Да я и сама не знаю, почему.
Подруга успокоилась так же быстро, как и возбудилась, и устало уселась на стул, закинув ногу на ногу.
– Ты, наверное, думаешь, будто я сошла с ума, да? – продолжила она свою исповедь. – Как бедолага Паньшин? Но нет, – лицо Ларисы просияло торжеством, – в отличие от него, я извлекла из всей этой истории немалую выгоду. Ты только не подумай, – она мечтательно улыбнулась, – будто я прям всегда мечтала о твоей смерти. Вовсе нет. Даже больше – поначалу мне и в голову ничего такого не приходило. Хватало мелких пакостей. Типа Веньки Степанова, помнишь?