Прекрасная дикарка
Шрифт:
И когда в жизни Алексея появилась скромная провинциальная журналистка Анна Лощинина, никто не поверил в прочность этой связи. Да она всего лишь автор текстов для его песен, вот и все, что может быть общего у этой простушки со звездным небожителем!
А Мария Павловна сразу поняла, что Алексей и эта так называемая простушка любят друг друга по-настоящему, достаточно было посмотреть на их лица. Она всем сердцем желала своему ученику счастья, искренне переживала за него, когда с Алексеем случилось несчастье, плакала, когда Майоров «погиб» в прямом эфире. А потом оказалось, что он выжил, его нашла Анна [2] .
2
См.
И к этому времени все поклонники Алексея Майорова уже приняли и полюбили его жену, Анну Лощинину. А еще больше – их дочь, очаровательную малышку Нику, так похожую на папу.
Душа радовалась, глядя на них!
А потом появилась эта подлая Изабелла…
Подробностей Мария Павловна не знала, информацию о происшедшем она получала из газет и теленовостей, а с самим Алексеем, уже работая на него, она об этом не заговаривала. Потому что видела, как мучается ее ученик. Видела и не понимала – как? Почему Алексей все еще живет с женщиной, ставшей причиной всех его несчастий, и не просто живет, а активно продюсирует Изабеллу Флоренскую!
И ладно бы он любил эту девицу, так ведь нет! Мария Павловна видела, как перекашивает Майорова, стоит ему услышать голос Изабеллы по телефону. И что он сбегает из дома, не позавтракав, лишь бы не встречаться с утра пораньше с сожительницей. И просит не соединять с ней в течение дня.
И снова возвращается к ней вечером!
После того как целый день разговаривал с фотографиями жены и дочери.
Ерунда какая-то.
Ведь именно после бесследного исчезновения Анны и Ники и закончилась карьера Майорова-певца. Слишком много непонятного было в той истории. Сначала какой-то ушлый папарацци сфотографировал уединившихся в джипе Майорова и Флоренскую в самый пикантный момент. В прессе поднялась грязная волна, все бросились искать Анну, желая выведать, что она чувствует и что собирается делать.
Но оказалось, что жена и дочь Алексея исчезли. Вот так – раз, и нет их. Причем все их документы, включая паспорта, как удалось вынюхать папарацци, остались дома. Было даже возбуждено уголовное дело о пропаже жены и дочери Алексея Майорова, но, увы, безрезультатно.
А Алексей продолжал встречаться с Изабеллой…
И поклонники отвернулись от своего кумира. Разочаровались в нем.
Да и сам Алексей перестал записывать новые песни, он словно угас. И в кино не стал продолжать сниматься, хотя его первый фильм, тот самый, в котором он снялся с Изабеллой, был очень успешным.
Но Майорова, похоже, кинокарьера тоже не волновала. Он исчез почти на год, ходили слухи, что этот год он провел в отчаянных поисках пропавшей семьи.
А через год появился продюсер Алексей Майоров. Требовательный, порой жесткий, безупречно-щепетильный в финансовых вопросах, обладающий невероятным чутьем на изменения во вкусах публики, никогда не бравшийся раскручивать за бабки бездарей обоих полов.
И дело неожиданно пошло, все проекты Алексея оказывались успешными.
Казалось бы, живи да радуйся.
Но на рабочем столе Майорова лежит зачитанный до ветхости сборник стихов Анны Лощининой. Строчки из которого так точно отражают нынешнее состояние Алексея:
СтонетГЛАВА 2
– Все, спасибо, достаточно! – Алексей хлопнул в ладоши, останавливая кошачий концерт, который очередная претендентка на звание певицы искренне считала пением.
Но с таким же успехом он мог бить в барабан, звонить в колокол и стрелять из пушки – силиконовая блондинка его не услышала бы. Потому что не хотела слышать – она ведь только начала петь, продюсер должен увидеть весь номер до конца, зря, что ли, она репетировала перед зеркалом, выбирая наиболее сексуальные (по мнению блонда) позы.
Которые в другой день могли бы даже рассмешить Алексея, но сегодня лишь раздражали до нервной почесухи. Как, в общем-то, и весь вид девицы – эдакая мечта стареющего папика, безмозглая и самоуверенная чика с перекачанными силиконом сисюндрами, очень напоминавшими Алексею дыни сорта «Колхозница».
Она продолжала водить пенопластом по стеклу – петь в ее представлении, не забывая призывно колыхать дынями. А чего им не колыхаться, если девушка, доведя размер груди до пятого, бюстгальтеры явно презирала, выпустив богатство на волю. Закрыто оно, богатство, было всего лишь невразумительной тряпочкой, которая задумывалась как топик, но размера на два меньше, чем надо. Нижняя часть блондинки была упакована в кожаные трусы (шорты, господа, имеют совсем другой крой) и чулки в сеточку. Между трусами и чулками белела стратегически оставленная полоска тела, которой вменялость в обязанность вызывать обильное слюноотделение у всех без исключения самцов. Но рыхлая белесая квашня, сотрясавшаяся при каждом «сексуальном» прыжке девицы вызывала у Алексея лишь приступ тошноты.
Может, он какой-то самец неправильный?
Рядом послышалось шумное сопение, сопровождаемое характерным звуком сдерживаемой рвоты.
Еще один неправильный самец попался.
– Что, Витек, – Алексей повернулся к сидевшему слева брюнету лет тридцати пяти, – изнемогаешь от страсти? Вожделеешь, капая слюной?
– Не могу больше! – страдальчески простонал тот. – Я, как эти ее труселя кожаные увидел, сразу понял, что под ними ничего, кроме собственно дамы, нет.
– И сразу возбудился, сатир похотливый!
– Ам! – при резком захлопывании ладонью рта обычно такой звук и получается. Брюнет сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, после чего мрачно проворчал: – Вы бы поосторожнее с инсинуациями, батюшка-царь, ежели не хотите свою одежду в чистку сдавать. Какое, на фиг, возбуждение, если она свое кожаное бельишко постирать не может!
– Ах, какие мы брезгливые! – ухмыльнулся Майоров. – Не знал бы я тебя столько лет, решил бы, что ты из этих, лазоревых. Ладно, иди прекрати это глумление над искусством, а то девушка на мои крики и хлопанья в ладоши не реагирует.
– Не пойду я! – отшатнулся брюнет. – У меня обоняние очень чувствительное. Вон Игоряша из охраны на нее правильно реагирует, его и отправьте. Заодно разнообразие в личную жизнь парня внесете. Эй, Игорь!
Рослый, очень коротко стриженный парень в трескавшемся на широченных плечах черном костюме, завороженно следивший за траекторией движения дынь, вздрогнул и нехотя обернулся:
– Да, Виктор Сергеевич?
– Иди на сцену и скажи девушке, что прослушивание закончено, господину Майорову пора на важную встречу. Мы уходим.