Прекрасная и неистовая Элизабет
Шрифт:
— Ты ошибаешься…
Ей хотелось закричать. Но на нее строго смотрел женский портрет без рта и без носа. Элизабет вздохнула:
— О, Кристиан! Мне так много надо тебе сказать!
— Да, девочка моя, — сказал он тихо, встав. — Ты должна мне все рассказать. Я люблю, когда ты мне все рассказываешь о себе!
Он потянул ее за руки. Она встала так медленно, словно в нее вселилось что-то тяжелое. А потом были губы Кристиана. Он долго и сладострастно целовал ее и, наконец, повел в спальню. Элизабет вошла в комнату фисташкового цвета,
Она ему еще ничего не сказала. Он отдыхал, лежа рядом с ней, удовлетворенный, держа в пальцах наполовину выкуренную сигарету. Она же по-прежнему ощущала в себе струящийся огонь, обжигающий, легкий и нежный. Сладостные ритмы еще продолжали отзываться в ее сознании. Ей не удавалось вырваться из этих чар. «Я полна им. Он думает, что отдалился от меня, но я его удержала. Он живет теперь во мне». Эта мысль восхитила ее. Элизабет склонилась над Кристианом и поцеловала его в висок, там, где начиналась граница волос. Губами она ощутила, как кровь пульсирует в его жилах. Ей казалось, что она пила из теплого источника.
— Ты счастлив?
— Думаю, что ты не сомневаешься в этом, моя глупышка! Наша встреча — единственная в своем роде, она — само совершенство!
Он повернулся и прижал ее обнаженное тело к своей груди так нежно, что Элизабет отбросила все сомнения:
— Кристиан!
— Да?
Солнечный луч, пробившийся в щель между шторами, осветил профиль его лица, шею, мускулистую волосатую грудь. Прижавшись к плечу этой античной статуи, Элизабет продолжила тихим голосом:
— Кристиан, любовь моя…
— Что?
— Я жду ребенка…
Слова прозвучали странно в этой никому из них не принадлежащей комнате. Устремив взгляд на Кристиана, она ждала его реакции с огромной надеждой. Но он лежал неподвижно, молчал, как бы мечтая о чем-то, даже не нахмурив лба. Сигарета продолжала дымиться в его пальцах. Он медленно поднес ее к губам.
— Ты не слышал? — прошептала она.
— Слышал, Элизабет, — ответил он.
— Ну и?.. Ответь мне. Ты доволен?
Кристиан посмотрел на нее спокойным взглядом.
— У меня нет никаких причин быть довольным, — вздохнул он. — То, о чем ты мне сказала — удручающе для нас обоих, в особенности для тебя!
— Но почему? — спросила она в полной растерянности. — Почему, Кристиан?
— Потому что, я полагаю, что будучи замужем, ты не можешь точно знать от кого этот ребенок, от меня или от твоего собственного мужа.
Он словно вылил на нее ушат грязной воды. Чуть не задохнувшись, Элизабет пробормотала:
— Но я это знаю, Кристиан! Я даже в этом абсолютно уверена! Этот ребенок от тебя!
Он затянулся сигаретой и, выпустив дым через нос, сказал:
— О Боже! Не будешь же ты уверять меня, что после того, как мы виделись с тобой в Межеве, между тобой и твоим мужем ничего не было, что он живет с тобой, как маленькое облачко?
Нервным движением Элизабет натянула простыню по самую шею. Услышанные ею слова оскорбили ее до глубины души. Да, она перешла от одной любви к другой, из одной постели в другую. Но если про себя она и могла согласиться, что подозрения Кристиана в чем-то оправданы, то никак не могла согласиться с тем, что нужно было так холодно выражать их. Аргументы, которые он привел, были слишком мерзкими, чтобы она могла признать их неоспоримыми. Против мужской правды, простой и резкой, стояла другая правда, которую Кристиан не мог понять, — женская правда, сложная, полная тайн и оправданий.
— Да ну же! — сказал он. — Будь со мной откровенной: я не ревнив. Для меня абсолютно естественно, что ты и твой муж…
Она сухо прервала его:
— Нет!
Эта ложь слетела с ее губ так естественно, что теперь она испытывала одновременно облегчение и стыд. Кристиан поднял брови, и на его лице появилась дьявольская улыбка, исказившая его:
— Вот это да!
Они помолчали.
— Значит, ты вышла замуж за импотента? — продолжал он.
Элизабет вздрогнула, ее охватил гнев, она хотела выразить ему свой протест, но вместо этого тихо сказала:
— Оставь моего мужа в покое, Кристиан, и не говори о нем.
— Однако о нем все же надо поговорить, — возразил он. — Если он импонент, как он отреагирует на твою новость?
— Я не сообщу ему этой новости, — ответила Элизабет, погрузив свой взгляд в глаза Кристиана. — Я уйду от него.
— Да, это решение вполне серьезное! Уйти от него. Это очень красиво! И что же ты будешь делать дальше?
— Вот я и пришла спросить тебя об этом, Кристиан.
Он встал, надел халат и сел на край дивана с задумчивым лицом, нахмурив брови.
— Дорогая моя, — сказал он наконец, — ты собираешься сделать огромную глупость. Раз ты спрашиваешь моего совета, то я отвечу тебе, что никогда не надо драматизировать подобные ситуации. Подумай только: из-за небольшой неприятности — поверь мне, это всего лишь неприятность! — ты собираешься испортить себе жизнь!
— Я испортила себе жизнь, выйдя замуж за Патриса! — воскликнула Элизабет. — Вернувшись к тебе, я восстановлю ее в полной гармонии и буду по-настоящему счастлива!
— Ты хочешь вернуться ко мне? Но каким образом?
— Я разведусь! Мы поженимся! И у нас будет ребенок…
Произнеся эти слова, она вдруг почувствовала, что этот план был трагически невозможным, как и возвращение к Патрису. Но вопреки голосу разума, ей хотелось ухватиться за это свое предположение, являющееся для нее последним шансом к спасению. Глаза Кристиана недобро сверкнули:
— Право, ты хочешь все усложнить, все разрушить вокруг себя. У тебя нет состояния и у меня тоже: как я могу жениться на тебе с теми грошами, которые я зарабатываю? А к тому же надо будет воспитывать ребенка!