Прекрасное табу

Лазарева Вик

— Что?! — удивился я, сев на кровати. — О чём ты говоришь? Я не могу… не хочу… нет больше там ничего, только пустота… Я хочу быть с тобой.

— Мы должны расстаться… — серьёзно сказала Соня и посмотрела на свои бёдра, по которым потекла сперма. — Чёрт! — резко развернувшись, вышла из комнаты.

Её слова ударили словно хлыст, разрывая грудь в кровавые полосы.

— Соня! — крикнул ей вслед. — Соня, не уходи. Давай поговорим.

Но она меня не послушала, зайдя в ванную комнату. Упёрся ладонью в закрытую дверь и шумно выдохнул. Услышал шум душа и упёрся в неё лбом. Грудь сдавило от непонимания. Почему она продолжает упрямиться? Ведь только сейчас сказала, что любит, а тогда на озере мы были счастливы,

и она сказала, что хочет этого… Боже, что творится у этой девочки в голове? сомневается? совесть мучает? Какой абсурд. К жене я не вернусь — это твёрдое решение. Я принял его ещё до того, как узнал мою ведьмочку так близко, до того, как понял, что жить без неё теперь не смогу….

В душе шумела вода, а я так и стоял у двери.

— Соня, впусти меня, — снова сделал попытку. — Я не уйду пока мы не поговорим.

Не отвечала. Тогда я взял свои ключи и, подцепив аварийный замок, открыл дверь. Соня сидела под душем прямо на полу, прижав колени к груди и уткнувшись в них лицом. Вода стекала по ней, разлетаясь брызгами. Она выглядела такой беззащитной и трогательной, и я, не раздумывая, сел рядом с ней. Ледяная… вода была очень холодной. Специально включила, чтобы холод притупил все чувства или чтобы заболеть…

Я повернул кран, включив тёплую воду.

— Решила свалить себя простудой, — прижал её к себе. — У тебя же завтра премьера шоу.

— К чёрту, — ответила, дрожа.

У неё уже зубы стучали от озноба.

— Глупенькая. Ну что случилось?

Поднял рукой её лицо. По нему стекала вода, поэтому слёз видно не было. Но по глазам понял, что плакала. Поцеловал несколько раз: в лоб, щёку, носик, губы.

— Что в твоей головке красивой? — спросил, внимательно вглядываясь в её глаза и удерживая рукой. — Расскажи. В чём твои сомнения?

Молчала, снова молчала. Не решалась открыться.

— Ты женат…

— Сонь, мы об этом уже говорили, — вздохнул я. Искренне не понимал зачем повторять одно и тоже. Ведь она умная девочка.

— У тебя дочь и ещё будет ребёнок. Я разрушаю семью. Я разлучница.

— Нет.

— Да! — сорвавшись выпалила она. — Мы не сможем быть счастливыми, нам не позволят… судьба не позволит… Я не могу… — она стала отталкивать меня руками, а я ещё крепче прижимал её к себе. — Я не могу… я приношу проблемы… я испорченная… Уходи. Забудь меня.

Сильно прижал к себе, и Соня уткнулась лицом мне в плечо. Гладил её по волосам. Успокаивал. В таком состоянии, бесполезно спорить. Обычный женский эмоциональный срыв. Эти мысли её точили изнутри и наконец-то вырвались наружу.

— Уходи, — снова всхлипнула. — Мне лучше быть одной.

— Не уйду, — спокойно ответил и прижался губами к её мокрым волосам. — Теперь я всегда буду рядом, и ты должна мне доверять, говорить, что тебя беспокоит, говорить о своих проблемах, — сжал ладонями её лицо и вглядывался в зелёные глаза. — Посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь, чтобы я был рядом. Ты сказала, что любишь. А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что это не так.

Её губы задрожали, глаза наполнились влагой. Чувствовал, что ей нужна защита. Но почему она сопротивляется? Я же видел всё в её глазах, чувствовал, что не хочет, чтобы я уходил.

Соня не ответила, а прижав ладошки к моим щекам, прильнула к мои губам. Больше ничего и не нужно было. Её поцелуй, нежный, чувственный и страстный одновременно, передающий весь спектр наших чувств друг к другу, был самым лучшим ответом, подтверждением тому, что она не хочет того, о чём говорит. Целовались, прижимаясь друг к другу и молчали. Сейчас слов больше не нужно было. Мы чувствовали друг друга, дышали друг другом, словно один живой организм. И теперь, если нас оторвать друг от друга, мы заболеем и «умрём». Будем жить, не живя: ходить на работу, улыбаться родным, друзьям, коллегам, делать

вид, что всё хорошо, пытаться вновь полюбить, обманывая самих себя, но кровоточащая рана в груди никогда не заживёт. Она будет мучить нас… меня уж точно… Отчётливо осознавал, что таких ярких, полных, многогранных чувств, как к Соне, я больше никогда не испытаю.

— Я так долго тебя ждал. Теперь всегда буду рядом, даже если прогонишь, — снова поцеловал мою девочку. — Буду приходить к твоей двери пока не пустишь снова.

Соня замотала головой.

— Не веришь? — с улыбкой спросил.

— Не нужно. Ты гордый, ты рыцарь, ты не должен унижаться.

— Есть вещи ради, которых стоит немного поступиться гордостью, — она улыбнулась, снова замотав головой. — Нет? Нет? — спрашивал с улыбкой.

— Нет.

— Ну тогда… — провёл костяшками пальцев по её щеке, тронул большим пальцем пухленькую нижнюю губу, — я просто умру. Тебе меня не будет жаль? Ни капельки? — спросил с улыбкой.

Не сказав ни слова, она обвила руками мою шею и тесно прижалась ко мне всем телом. Снова целовались, утопая в объятиях. Трепетно, чувственно, горячо. От одного её касания жар во мне вспыхивал с неимоверной силой.

— Кажется, на сегодня хватит водных процедур, — я выключил воду.

Завернул мою девочку в полотенце, обтёр всю, от макушки до пяток, надел на неё махровый халат и отнёс в кровать. Прижимаясь ко мне, согревая дыханием, вскоре Сонечка уснула, а я долго ещё лежал и думал о нас, о том почему она так говорила, почему пыталась меня прогнать. Прокручивал в голове её слова, словно на репите. «Я испорченная… Я приношу проблемы…» Что она имела ввиду? Откуда у неё эти страхи? Кто так обидел мою девочку? Кто внушил ей эти глупости?

Сегодня не стал её больше тревожить расспросами и выяснениями, потому что это было бесполезно. Спокойного разговора у нас бы не получилось. Она была расстроена, и я бы не за что её в таком состоянии не оставил. Её эмоции сегодня — это был сброс напряжения, выброс надуманного. Сонечке нужны были моя уверенность, надёжное плечо, нежность и любовь. Вот поспит, отдохнёт, и на свежую голову поговорим. Завтра, после шоу… Да будет ещё время… Но отделаться от меня у неё не получится.

Нужно было ехать в клинику, поэтому утром проснулся раньше Сони. Не хотел будить её. Думал тихо уйти, оставив записку, но посмотрел на свою сладко спящую девочку, и не смог удержаться — прилёг рядом уже одетый. Утренние лучи солнца играли в тёмных волосах, заставляя их светится рыжим светом. Тени колышущейся тонкой занавеси бегали по бархатной коже округлого плеча. Пушистые и густые ресницы, словно бахрома, обрамляли веки и отбрасывали тени на нежные щёчки. Розовые, пухлые губы были расслаблены, что придавало её лицу детской невинности и трогательности. Провёл пальцами по шелковистым волосам, обрамляющим лицо, плечику, и её реснички вздрогнули. Сонечка медленно вздохнула, и уголки губ приподнялись в нежной улыбке. Обхватил рукой плечико и, притянув ближе, поцеловал в носик.

— Доброе утро.

— Доброе, — тихо ответила, не открывая глаз, тесно прильнула ко мне и поцеловала в губы.

— Мне нужно бежать. Дела. Будешь скучать?

— Очень, — распахнула глазки и прикоснулась пальчиками к моей щетине.

— Встретимся на твоей премьере?

Закивала с улыбкой на лице. Я снова поцеловал её в пухленькие губки.

— Удачи тебе в делах, — прошептала мне в губы.

— Спасибо. Пока.

Еле оторвался от моей ласковой кошечки. Так хотелось понежиться с ней в постельке, а может и продолжить ласки, которые непременно привели бы нас к наслаждению друг другом. Никогда не думал, что, дожив до сорока, познав многих женщин, буду чувствовать себя влюблённым юнцом. С Соней мне хотелось быть вместе всегда, каждый день, двадцать четыре на семь.