Прекрасный подонок
Шрифт:
Она включила духовку и, достав из выдвижного ящика камень для приготовления пиццы, поставила его внутрь, чтобы он прогрелся.
– Думаю, мы воспользуемся готовым тестом. Ты хочешь нарезать или тереть?
В течение следующих 20 минут мы готовили вместе, и, как и на работе, чувствовали себя непринужденно. Мы разговаривали и смеялись, я то и дело украдкой целовал ее, и несколько раз поймал на своей груди ее пристальный взгляд. Затем я помыл посуду, пока она расставляла тарелки и приборы на подносе. Таймер прозвенел,
Час спустя, с полными желудками и почти пустой бутылкой, мы сидели на полу. Хлои облокотилась на диван, а я лежал, закрыв глаза и устроив голову у нее на коленях, и она не спеша перебирала рукой мои волосы.
– Кем ты хотел стать, когда вырастешь? – спросила она, продолжая нашу игру в двадцать вопросов. Ответ был простым.
– Моим отцом.
– Правда? Отцом? То есть, в этом нет ничего плохого. Он удивительный человек, и я люблю его, как родного отца, просто большинство мальчишек мечтают стать пожарными или супергероями или кем-то в этом роде.
– Нет, - ответил я задумчиво. – Он всегда был олицетворением того идеала, к которому я стремился. Помимо того, что я люблю его по очевидным причинам, я уважаю его больше, чем кого-либо. Я видел, как он создал нашу семейную компанию с нуля, из ничего. Я не встречал более искреннего и честного человека, чем он… он – все, чем я хотел бы стать.
Мой голос дрогнул, и мои же собственные слова показались мне нелепой насмешкой. Хлои молчала какое-то время.
– Я думаю, ты недооцениваешь себя. Твой отец светится от гордости, когда говорит о тебе. В тот день, когда он предложил мне повышение, он сказал мне, как сильно он гордится тобой. Как трудно ему было отпускать тебя, но он знал, что ты не такой как твой брат, что тебе нужно всего добиться самому. Как бы мне хотелось, чтобы ты видел выражение его лица, когда он объявил о твоем возвращении.
– Правда? – я уставился на нее удивленным взглядом. В течение этих лет отец несколько раз просил меня вернуться в Чикаго, но я всегда отказывался, не желая подниматься за счет его имени. Но в тот день, когда я расстался с Рашель, я понял, что пора возвращаться. Грядущий уход на пенсию действующего финансового директора предоставил возможность, которая, казалось, предначертана судьбой. За 24 часа я поставил в известность LVMH и подготовился к отъезду из Парижа. Я никогда и не мечтал, что мое возвращение так много значило для моего отца.
– Правда, - заверила меня она и, нагнувшись, нежно поцеловала. Она продолжила играть с моими волосами, а я размышлял над тем, что она сказала. Прошло несколько минут, прежде чем ее голос вырвал меня из раздумий.
– Люблю твои волосы, - проговорила она больше себе, чем мне.
– Надо подстричься, - ответил я, инстинктивно проводя рукой по волосам.
– Нет, еще рано. Обычно они отрастают чуть длиннее, - ответила она между делом,
– Да?
– Угу, - кивнула она.
– Ты это замечаешь?
– Конечно. Твои волосы – это первое, на что я обратила внимание… даже до того, как мы встретились.
Я сел и повернулся к ней лицом, усаживая ее между своих ног так, что наши лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга.
– Что значит «до того, как мы встретились»?
Она выглядела немного смущенной, и я приподнял ее подбородок, заставляя ее взглянуть мне в глаза.
– Ну, я часто бывала в доме твоих родителей, и у них довольно много твоих фотографий. Повсюду. Помню, я иногда спрашивала о тебе, думая, какой же ты все-таки красивый.
– Серьезно? – спросил я ошарашено. Я продолжал смотреть на нее, пытаясь хоть как-то переварить тот факт, что она думала обо мне еще до того, как мы встретились.
– Ты безумно красив, Беннетт. И ты это знаешь, - сказал она, улыбаясь. – Я даже… впрочем, неважно, - добавила она, покачав головой.
– Что?
– Нет. Ничего. Просто одна глупость, - она отвела глаза в сторону, вдруг заинтересовавшись несуществующей ниточкой на краю ее топа.
Что за? И затем меня осенило.
– Это о моем прозвище?
Ее глаза округлились, и она уставилась на меня.
Бинго.
– Как ты узнал? – выдохнула она с ужасом. Я рассмеялся над ее перепуганным выражением лица. – От Анжелы, да? Господи, я так и знала, что стоит тебе улыбнуться ей, и она все выболтает.
Она откинула голову назад на диван и накрыла лицо руками.
– Хлои, - начал я, с трудом сдерживая смех. – Хлои, посмотри на меня. Это не Анжела сказала мне. Ну, давай же, посмотри на меня.
Неохотно, она позволила мне поднять ее – от смущения она залилась румянцем.
– Во-первых, Анжела не причем, вообще-то, это была моя семья. А во-вторых, тебе нечего стыдиться. Я был подонком. Бездушным, надменным подонком, который отравлял тебе жизнь, и я очень об этом сожалею.
После этого она взглянула на меня украдкой, краска постепенно покидала ее щеки.
– Когда они рассказали мне, я на самом деле был польщен. Ты, самая сексуальная и обескураживающая женщина, какую я когда-либо встречал, считала, что я прекрасен. Ты понятия не имеешь, какое это имело на меня воздействие.
Я улыбнулся одним уголком губ, когда она, наконец, посмотрела прямо на меня. Я провел подушечками пальцев по ее рукам и придвинулся к ней чуть ближе.