Прекрасный принц

Гарвуд Джулия

По ее голосу чувствовалось, что она возмущена. Лукас улыбнулся. Как это в духе человека неискушенного – полагать, что можешь справиться со всем миром и со всем злом в мире.

Он закинул руки за голову и уставился в потолок, собираясь с мыслями.

– Но ведь наследство не единственная причина, почему вы согласились выйти за меня?

– Мадам приложила огромные усилия, чтобы скопить свое состояние. Она не желала видеть, как его проматывают. И я так же смотрю на это.

– Тогда почему вы отдали свое ожерелье? Могу предположить, что оно очень дорогое. Ведь это настоящие камни?

– Да.

– Тогда

почему?..

– Я уже объяснила, – упрямо отвечала она. – Мне эти побрякушки больше не нужны.

Они вернулись к тому, с чего начали. Лукас неохотно признал, что способности к уклончивым ответам у них с Тэйлор примерно равны.

– Все же мне хотелось бы знать… Но она перебила его:

– Я очень устала, мистер Росс. Прошу вас, дайте мне уснуть. – И, отвернувшись лицом к стене, закрыла глаза и нарочито громко зевнула.

Она молила Бога, чтобы Лукас понял намек. Чтобы перестал ее мучить и заснул поскорее. Ему, разумеется, придется узнать о малышках, но, наверное, лучше позже, чем раньше. Она пока не видит причин посвящать его в эту проблему. Он и так упрям, и если узнает, что она собирается следовать за ним в Редемпшен, то постарается не допустить этого. Тэйлор вздохнула. Конечно, он не даст ей ехать с ним. И наверняка будет называть всякие благородные причины. С его точки зрения, ее место в гостиных Бостона, а основная забота – потягивать чай и вести себя, как несмышленое дитя. Редемпшен, конечно, не для нее. Разве он не говорил, что ей там жутко не понравится?..

Все мысли Тэйлор улетучились в одну секунду, когда она почувствовала, что с нее стягивают одеяло. Она повернулась на спину и слегка вскрикнула от удивления. Над ней возвышался Лукас. В каюте было темно, но она все равно видела, что он хмурится.

– Что вы делаете? – спросила она.

Он сел. Тэйлор постаралась отодвинуться от него подальше. Но он сидел на ее рубашке, и она тщетно пыталась вытянуть ее из-под него. Внезапно Лукас отвлек ее от этого занятия, положив руки ей на плечи.

– Посмотрите на меня, – скомандовал он.

В его грубоватом голосе слышалось раздражение. Но Тэйлор тут же дала ему понять, как недовольна она.

– Знаете, мистер Росс, вы способны выйти из себя из-за сущей ерунды.

– Я требую, чтобы вы ответили на один мой вопрос.

– Ну хорошо. Что это за вопрос?

– Почему вы вышли за меня?

Она не могла смотреть ему в глаза, когда отвечала, и потому сосредоточенно разглядывала его шею.

– Чтобы защитить свое наследство.

– И все? – не отставал он.

Она вздохнула. Он точно кошка, гоняющая клубок шерсти. И ни за что не отстанет, пока не получит ответы на все вопросы.

– Чтобы не дать дяде Малькольму выдать меня замуж за первого попавшегося проходимца, которого он сам же и присмотрит для меня.

Лукас отрицательно покачал головой. Есть еще что-то, о чем она молчит. В этом он не сомневался.

– А какая еще у вас была причина?

– Я вышла за вас ради высшего блага. Ну вот, я сказала все, что вам надо знать.

– Ради какого еще высшего блага? Тэйлор попыталась сменить тему.

– Вам не следует сидеть на моей постели, – заявила она, стараясь придать своему голосу как можно больше возмущения. – Это неприлично.

– А мы женаты, – рявкнул он. – Все прилично. Она открыла рот, хотела что-то сказать, но потом сразу его закрыла. В голове не осталось ни одной мысли. Она уставилась на Лукаса и просто ждала, что он будет делать дальше.

Она не боится его. Как только Тэйлор вспомнила этот важный аргумент, у нее восстановилось дыхание.

Она не могла точно сказать, как долго они сидели вот так, уставившись друг на друга. Ей показалось – вечность. Лукас старался собраться с мыслями по поводу чего-то серьезного, и по его нахмуренному лицу можно было понять, что это что-то весьма малоприятное.

– Вы – моя жена, Тэйлор.

Ей не понравилось, как прозвучало это заявление.

– Вы хотите сказать, что собираетесь воспользоваться сейчас своими… супружескими правами?

Она с трудом выдавила из себя этот вопрос и, казалось, была в ужасе от одной мысли об этом. Такая реакция только раззадорила его. Ему захотелось удушить и поцеловать ее одновременно.

Внезапно Лукас осознал свою ошибку. Он находился слишком близко к ней. Он чувствовал тепло ее кожи под своими ладонями и не мог ни о чем больше думать, кроме как о том, чтобы прикасаться к ней. Он хотел испробовать ее на вкус, проглотить ее. Один поцелуй, сказал он себе, только один поцелуй. И тогда он будет удовлетворен.

Черт, опять он лжет себе. Ему не нужен один поцелуй. Ему нужно все до конца.

– Нет, я не хочу пользоваться своими супружескими правами, – ответил он.

Судя по голосу, он злился. Его отношение не могло не задеть Тэйлор за живое. Почему одна только мысль об этом ему так отвратительна? Она должна была бы чувствовать облегчение. Однако ничего такого не чувствовала. И хотя не чувствовала также ни готовности, ни желания отдаться Лукасу Россу, ей все же хотелось, чтобы он находил ее желанной – пусть совсем чуточку. Ведь любой жене приятно, когда муж считает ее привлекательной. Тэйлор честно признавалась себе в том, что ей хочется, чтобы Лукас думал, что она, по крайней мере, хорошенькая.

А он ведет себя так, словно его коробит от мысли, что ему надо к ней прикоснуться.

С ее стороны было смешно обижаться. Тем не менее, она чувствовала себя опустошенной. И решила, что просто-напросто устала. Конечно, в другое время то, что он отверг ее, не вызвало бы в ней такого чувства собственной неполноценности.

Да, что-то она сегодня чересчур чувствительна, а Лукас Росс – бесчувственный грубиян.

– Некоторые мужчины находят меня привлекательной.

Тэйлор не собиралась говорить это вслух. Но тем не менее вздохнула и продолжала:

– По крайней мере, мне кажется, что они так думают. А вот вам я не очень нравлюсь, да, Лукас?

– Нравитесь, даже очень, – сказал он.

Похоже, она ему не поверила. Он понял по выражению лица, что обидел ее. И попытался объяснить ей свою позицию.

– Знаете, почему я не прикасаюсь к вам?

– Да, конечно. Это ясно как день. Я не нужна вам. Даже слабоумный, и тот понял бы.

– Я никогда не говорил, что вы не нужны мне.

– Нет, говорили.

– Вы мне очень даже нужны.