Шрифт:
Андрей Смирягин
ПРЕЛЕСТЬ РАСПАДА
Вот я и долежался на диванчике до своего тридцатника. Он стукнет совсем уже скоро. Жди меня, мой родной. Я доползу до тебя как-нибудь. Интересно, а сразу после помру или нет?
Я сижу оглушенный в полном недоумении, как я здесь мог оказаться так быстро. Ведь вон же лежит еще совсем недавно срезанная прядь моих первых волос, вот связка моих молочных зубиков, вот баночка моих первых ногтей, вот бутылочка моей первой мочи, вон... ну и так далее.
Гнусное тело, оставляя следы, упорно тащится к своему концу. И что самое противное,
В помощь телу я стал принимать холодный душ каждое утро и вечер, услышав, что при низкой температуре жизненные процессы замедляются, и организм в целом живет дольше.
Я даже перестал принимать горячую ванную. Впрочем, это уже дает о себе знать страх утечь вниз вместе с грязной водой. Совсем нервы на старости лет расшатались. Бросить пить, что ли? Вот сейчас и брошу. Сейчас выпью последний бокал и сразу брошу. Вот, уже бросил. Смотри ты, не разбился! Да что ты за этот бокал так переживаешь?! На то он и стекло, чтобы биться.
Все на меня кричат. Никто нас стариков не любит. Даже стакан пива на старости лет поднести некому. Чем кричать на меня, лучше бы сходила за пивом для лежащего на смертном одре человека.
Ну и не надо. Вообще ко мне больше не подходи! Иди и найди себе молодого. Между нами все кончено. Пускай меня назовут жестоким человеком, но даже и не надейся, что когда-нибудь еще я позволю тебе выдавливать прыщики на моей спине. Я уже не говорю о доступе к остальному телу.
Пришла пора и поберечься. Ведь у меня нет другого, кроме этого раздобревшего от неподвижности и лени, тела. Да и что мне мое бренное тело? Тот еще предатель.
Тело - это такой подлый организм, что никогда не знаешь, что от него ждать дальше. Ты к нему со всей душой, холишь его, лелеешь, по утрам занимаешься с ним зарядкой, а оно нет-нет да и подхватит какую-нибудь заразу. Ему любая зараза милей, чем ты сам.
Вот и сейчас кто-то к нему пристает снаружи. А! Это всего лишь она тянется к моему измученному микробами телу со своими ласками. Слушай, не приставай ко мне. С двумя заразами сразу мне бороться трудно.
Обиделась. Ну прости меня. Я останусь преданным тебе до чьей-нибудь гробовой доски. Ни на что я не намекаю! Знаю, знаю, что не дождусь. Мы будем жить долго и счастливо и помрем в один, чтоб он был неладен, день.
Вы видите, что наши взаимоотношения с этой девушкой основаны на любви и уважении. Эта несчастная меня любит, а я ее за это уважаю.
Честно говоря, я уже давно привык к ее прелестям, и меня возбуждает в ней только то, что она женщина.
Удивительно, но женщины тоже меняются с годами. Нет, не внешне, конечно. Внешне они всю жизнь девочки. Ну не мальчики же! Они меняются только в своем отношении к мужчине. Примерно так: ей восемнадцать - ее слезно умоляешь, ей двадцать - ее упрашиваешь, ей двадцать два - ее просишь, ей двадцать четыре - спрашиваешь согласия, ей
Давай, что ли, сыграем в занимательную игру. Вообразим, что ты молодая и неопытная девочка. А я старый и грязный совратитель.
Нет. Ты сразу не падай в мои объятия. Давай предположим, что я безуспешно добиваюсь твоей взаимности, а ты сопротивляешься изо всех сил. Нет. Опять ты слишком быстро сдаешься и раньше времени начинаешь раздеваться. Ну давай, попробуем еще раз.
Надень эти туфли, эту коротенькую юбочку, встань у стола и сделай вид, что наклонившись готовишь домашнее задание. А тут этот противный тридцатилетний старикан с трясущимся от вожделения подбородком подползает сзади, капая потом со лба и слюной изо рта, и начинает целовать твои восхитительные ножки, поднимаясь все выше и выше от кончиков высоких каблуков.
Ну, я так не играю! У тебя совершенно неадекватная реакция. Ты должна завизжать от стыда и омерзения, а ты стоишь, как ни в чем не бывало, да еще поводишь задом, как мартовская кошка.
Нет. Если я сейчас не выпью пива, до тридцати я точно не дотяну. Ну ладно, поехали, съездим за пивом вместе. Кстати, у тебя деньги есть? Отлично! Хватит, чтобы еще и бензином заправиться.
Ну что ты все о деньгах беспокоишься? Ты же знаешь, что я все верну. Ты что, не видишь, что человек при смерти, и ему не осталось ничего, кроме радости гниения и духовной утонченности задумавших врезать дуба? Какие вы, женщины, все-таки меркантильные. Берите пример с мужчин, которым, кроме костюма, в котором они могут обольщать женщин, и диванчика, где их обольщать, в жизни ничего не нужно. Вам же еще нужны вокруг диванчика стены, рядом со стенами пара машин, да еще в часе езды загородный домик подавай.
Ты спрашиваешь, как я все верну, если скоро концы отдам. Очень просто. Завещаю тебе мои предсмертные лекции об эстетике последнего вздоха и прелестях распада. Да им же цены нет! Кстати, и мой любимый вибратор тоже можешь взять.
Похоже, ей этого мало. Впрочем, за это я ее и обожаю. Представьте себе такого меленького пушистого зверька с острыми зубками. Он такой любопытный, ласковый, шустрый и все время голодный.
Вот и сейчас, когда мы стоим в очереди на бензоколонку, она вдруг захныкала от голода. Мне нечего ей было предложить, и она взялась за меня. Ну прекрати, не расстегивай мне молнию на штанах, кругом же люди. И не надо класть голову мне на колени. Но силы были слишком неравны. Женщину от задуманного ничто не может остановить, конечно, если рядом нет другой женщины.
Единственное, что я смог сделать - это отключить печку, чтобы стекла покрылись спасительным инеем.
Не удивительно, что, когда я выезжал с "заправки" на трассу, из-за заиндевевших стекол я просмотрел мчавшийся далеко за сотню "Мерседес". Нет. Так до тридцати я точно не дотяну. За грубую подрезку он гнался за мною, сигналя дальним светом и постреливая из помпового ружья, до ближайшего милицейского пикета.
За скорость естественно остановили первую машину, то есть меня. Никогда я так не радовался инспектору, выписывающему мне штраф, даже зная, что расплатиться мне с ним все равно нечем.