Прелестная Ромина
Шрифт:
— Значит, тебя ничего не смущает?
У Ромины было четкое ощущение, что бестактные вопросы он задает намеренно. Очевидно, чтобы проверить ее. Поэтому постаралась ответить как можно равнодушнее:
— Естественно, нет! С чего мне смущаться? В таких делах приходится быть готовым к вещам и похуже.
— Да, дорогая, тебя послушать, так можно подумать, опыта в подобного рода делах тебе не занимать.
Не в силах скрыть искреннего удивления, Ромина посмотрела Мерлину прямо в глаза:
— А почему ты спрашиваешь?
— Очевидно, для того, чтобы узнать о тебе побольше. Мы ведь делаем одно общее дело, причем весьма опасное, а ты мне пока толком ничего еще не рассказывала. Ни о себе, ни о своем прошлом. Интересно почему?
— Может, мне пока не представилось удобного случая?
— Наверное, так оно и есть. Ты производишь впечатление женщины, у которой есть определенный жизненный опыт. Другие на твоем месте тут же начали бы хныкать и проситься к мамочке…
— Прости, конечно, что разочаровала, но знаешь, после того, что нам с тобой довелось перенести, жить в одном номере отеля — это просто… просто детские игрушки!
— Детские игрушки, говоришь? Отлично. Ну и как предлагаешь выйти из положения? — усмехнулся Мерлин.
Поскольку ей показалось, что он по какой-то причине перестал к ней «цепляться», Ромина решила тоже сдерживать свои эмоции и вести себя разумно.
— В качестве «выхода из положения» я предлагаю следующее: ты на несколько минут спускаешься в бар выпить там пару бокальчиков виски, я тем временем ложусь в свою постель, отворачиваюсь к стенке и до утра забываю обо всем.
Мерлин помолчал, затем громко расхохотался:
— Здорово! Просто здорово. Великолепное решение для вполне современной девушки. Викторианская девственница, как минимум, забилась бы в дикой истерике!
— Я рада, что тебе это кажется смешным, — не скрывая раздражения, заметила Ромина.
Его смех утих так же неожиданно, как и начался.
— Извини… Я вел себя не по-джентльменски… Еще раз прошу меня простить… К тому же у тебя был ужасный день… Но когда мы вошли сюда, у тебя такой безразличный вид, что я, сам не знаю почему, решил тебя поддразнить… Ну как, учитывая мое чистосердечное признание, прощаешь?
В его словах было столько искренности, что Ромине не оставалось ничего иного, кроме как даровать ему прощение.
— Что ж, будем считать, что все улажено, — поблагодарил ее Мерлин. — За исключением того, что лично я спать не собираюсь. Мне надо успеть кое-что сделать…
— О нет, нет!
Ромина вскочила с низенького пуфика и подбежала к Мерлину.
— Ты собираешься куда-то?.. Не делай этого, слышишь! В Каире мы уже не узнаем нечего нового! Надо дождаться, пока мы доберемся хотя бы до Луксора.
— Отчего такая уверенность?
— Это очевидно. Если они тебя увидят, то все… все, что нам с тобой удалось сделать, пойдет прахом! Ведь тайный приезд сюда — наше самое большое преимущество, и надо быть дураком или сумасшедшим, чтобы по собственной воле лишаться его!
В ее голосе чувствовалось столько искреннего переживания, что Мерлин невольно задумался. И на его лице появилось странное, загадочное выражение, значение которого Ромина разгадала не сразу.
— Значит, если я правильно понял, ты не хочешь оставаться одна.
— Конечно! Да, я не хочу, чтобы ты оставлял меня одну!
— Вот как? — Он медленно пересек комнату, присел на кровать. — Что ж, звучит достаточно разумно.
Ромина отвернулась, чтобы Мерлин не смог увидеть ее смущения. Потому что правда, в чем она не желала признаваться даже себе, была проста — ей не было страшно оставаться в отеле одной. Она боялась, как бы с Мерлином не произошло несчастья! Этого она не переживет…
Она его любит! Боже, как же сильно она его любит! А Мерлин… не понимая этого, лезет на рожон, подвергает опасности свою жизнь, даже не думая, что будет с ней, Роминой!
Понимая, что в эту минуту Мерлин принимает важное для него решение, девушка боялась пошевелиться.
— Ладно, — наконец произнес мужчина. — Сегодня я никуда не пойду… хотя, честно говоря, стоило бы сходить, провести, так сказать, рекогносцировку поля предстоящего боя.
— Мерлин, тебе же не хуже моего известно, что ничего нового мы здесь все равно не узнаем… Куда разумнее набраться терпения и подождать, пока мы доберемся до Луксора… Кстати, а когда мы там должны быть?
— С этим нам, похоже, здорово повезло. Мы идем сразу же за другим туром из Европы, который начался всего на два дня раньше вашего. Соответственно, мы проводим один день в Каире и сразу отправляемся в Луксор! Уже завтра ближе к вечеру. Затем через три дня возвращаемся в Каир, еще целых два дня осматриваем достопримечательности и… улетаем домой.
— Замечательно! Тогда давай сегодня ночью получше выспимся и… постараемся выбраться отсюда живыми. Это все, о чем я прошу!
— Очень хорошо. — Мерлин пожал плечами. — Да, кстати, в самолете я всячески старался создать впечатление, будто мне сильно нездоровится — легкий рецидив лихорадки, которой я переболел во время армейской службы в Малайе. Все мне искренне сочувствуют, но это, боюсь, на весь завтрашний день автоматически исключает мое участие в каких-либо экскурсиях.
— Что ж, весьма предусмотрительно. По-своему даже мудро, — торопливо похвалила его девушка. — Значит, нас с тобой никто из них не увидит!
— Почему нас? Тебе-то ведь оставаться не обязательно.
— Как это не обязательно? Разве верная жена не обязана неукоснительно следовать велению супружеского долга? — Ромина многозначительно улыбнулась. — Мне надо тоже остаться. Ухаживать за больным мужем, менять растаявший лед в повязке на голову… ну и все остальное, что положено в подобных случаях.