Премьера убийства
Шрифт:
— Вы помните это, мисс Тарн? — спросил инспектор.
До того мысленный взор Мартины был словно затуманен. Теперь она начала припоминать:
— Да, да… Все было именно так… Они оба говорили со мной.
— А потом пошли по коридору?
— Да.
— А вслед за ними вскорости отправились вы и мистер Беннингтон?
— Да.
— А затем к вам подошел мистер Доре и вы зашли в вашу гримерную?
— Да.
— Вы приятное исключение из общего для женщин правила, мисс Тарн, — дружелюбно улыбнулся Аллейн. — Редко получаешь от женщин такое твердое, а главное, многократно
Актеры ворчливо и вразнобой пробормотали «да».
— А как долго вы оставались в своих комнатах, господа?
Джейко подвигал сильно выступающим кадыком на тощей шее, словно передернул затвор винтовки.
— Я ведь уже говорил, что поправлял девочке грим, а потом вместе с ней вернулся на сцену, — сказал он.
— Мне кажется, что мистер Дорси и мистер Персифаль направились на сцену раньше нас. — Мартина наморщила лобик. — Да, я припоминаю, когда мы с Джейко шли, то слышали впереди их голоса. Это было прямо перед первым вызовом на поклоны. Тут занавес опустили, потом подняли, и мы все вышли кланяться. Правда, Джейко? Я правильно рассказываю?
— Ну конечно, малышка! — француз мягко улыбнулся ей.
Адам Пул подошел и положил руки на худенькие плечи Мартины.
— Итак, слава Богу, появляется по крайней мере одно железное алиби — для нашей малышки…
Пул легонько отклонил ее плечи назад, и Мартина, не веря своим ощущениям, поняла, что прислоняется спиной к нему, к Адаму… Аллейн в некотором удивлении перевел глаза с лица Пула на лицо Мартины и поднял брови.
— Мы дальние родственники, — ответил Пул на молчаливый вопрос суперинтендента. — Правда, она запрещает мне упоминать о нашем родстве, стесняется…
— Бедняжка! — улыбнулся Аллейн. — Ей придется часто смущаться — сходство слишком бросается в глаза…
Гая Гейнсфорд громко спросила у Дорси:
— Джей, милый, как ты считаешь, эти полицейские позволят мне взять мои сигареты?
Дорси моментально распахнул портсигар и элегантным жестом протянул его своей пассии. Но на лице его отчего-то застыла тревога…
— Простите, а где ваши сигареты? — осведомился Аллейн.
— Это неважно, неважно… — быстро ответила Гая. — Я уже закурила. Не беспокойтесь, не обращайте внимания. Извините, что перебила.
— А все-таки где они?
— Я сама точно не знаю, куда они могли деваться.
— А где вы находились во время спектакля?
Гая отвечала нервозно:
— Но ведь это совершенно не имеет значения! Я поищу сигареты попозже…
— Гая просидела в нашей «оранжерее» весь спектакль, — постановил за нее Джейко.
— Тогда Миног поищет сигареты там, — сказал Аллейн.
— Есть, сэр! — немедленно откликнулся молодой констебль и вышел.
— Итак, значит, вы все время пропыли в этой самой «оранжерее», мисс Гейнсфорд? — спросил Аллейн.
Во рту у мисс Гейнсфорд была сигарета. Дорси щелкнул зажигалкой, Гая затянулась и вдруг резко закашлялась.
Дорси несколько странным голосом сказал:
— Гая была просто не в силах самостоятельно передвигаться… Она свернулась там калачиком на софе… Я собирался отвезти ее домой после представления…
— Хорошо, а когда вы вышли из той комнаты, мисс Гейнсфорд? — осведомился Аллейн.
Казалось, Гая почти посинела от удушья, из ее горла вырывались короткие хрипы… Она сунула сигарету Дорси, а сама судорожно полезла за носовым платком. Вернулся констебль Миног с пачкой сигарет, но Гая так бешено замахала ему, что он оторопело передал пачку в руки того же Дорси и уже по собственной инициативе принес полузадохнувшейся Гае чашку воды.
— Если морду бабенки свело судорогой, — величаво заметил доктор Резерфорд из своего угла, — самое лучшее — поднять ее за пятки вниз головой и хорошенько потрясти.
Неизвестно, что подействовало на Гаю — то ли перспектива быть подвергнутой столь причудливой лечебной процедуре, то ли вода, добытая добрым констеблем, то ли, наконец, энергичное хлопанье по спине тяжелой рукой Джейко, но приступ кашля у нее прошел столь же внезапно, как и начался. Аллейн, который с большим подозрением наблюдал за этими эволюциями, повторил:
— Если вы наконец пришли в себя, мисс Гейнсфорд, будьте любезны припомнить, когда же вы покинули «оранжерею»?
Гая слабо помотала головой и прошелестела тихим голосом беззащитного инвалида, чувствующего приближение смерти:
— Прошу вас! Я не могу вспомнить этого… Весь этот вечер был для меня ужасен, просто ужасен… Разве это так уж важно?
— Ради всего святого, Гая! — крикнула потерявшая терпение Элен Гамильтон. — Хватит изображать из себя дурочку! У тебя сухие глаза, а если бы ты закашлялась по-настоящему, ты уже бы вся слезами изошла! Конечно, то, что спрашивает инспектор, важно! Ведь ты же была через стенку от Бена! Подумай сама!
— Но ведь вы не можете думать, будто… — начала Гая ожесточенно. — Думать так обо мне — это просто варварство!..
— Милая Гая! — пропел Пул зловеще-ласковым тоном. — Конечно, ни я, ни мисс Гамильтон, никто из нас не считает, что ты способна тайком зайти в гримерную Бена, сбить его на пол прямым левым в челюсть, а потом пустить газ. Мы только пытаемся выяснить, что каждый из нас делал.
— А еще интереснее, — хладнокровно заметил Аллейн, — откуда вы, мистер Пул, могли узнать о следе прямого удара кулаком в правую скулу?
Пул стоял почти вплотную к Мартине, и она ощутила, как мускулы его окаменели. Это напряжение словно передалось девушке. И когда Пул заговорил, на ее душе стало тревожно от его спокойного, непринужденного тона, за которым, казалось, что-то скрывается.
— Вы, конечно, понимаете, Аллейн, что дали мне отличную возможность обыграть вашу шутку! Да ниоткуда я не знал о прямом левом — вы сами только что сказали об этом! Так что теперь — я знаю!
— Да, коли так, я действительно сражен вами наповал, — бесцветно улыбнулся Аллейн. — Значит, вы просто предположили, что таковой удар Бену мог кто-то нанести?