Преодоление земного притяжения

Протоиерей Николай Викторович

— Молодцы! Вот видите, что-то уже получается!

Или:

— Рад за Вас.

— Сейчас мечта наша — баньку построить, — продолжал Савватий. — Летом-то мылись в речке, а как зима пришла — негде, не обовшиветь бы. На строительство бани надо тысяч пятнадцать-двадцать. Весной думаю собор крышей перекрывать, чтобы дальше не разваливался и потихоньку начинать реставрировать.

— Вот, отец Савватий, — перебил его Владыка. — Решил я Вам в подворье передать храм святой великомученицы Екатерины, среди городских приходов по доходу он не на последнем месте. Будет этим для Вас материальная поддержка.

— А

куда же настоятеля отца Аркадия Филимонова? — поинтересовался Савватий.

— Я его снимаю, уже указ готов, не хочу перед Рождеством расстраивать, а после Рождества приезжай, принимай дела. Его пошлю настоятелем в деревню Кудиновку, он этот приход сам основывал, пусть туда и едет.

— Владыка, — оторопел Савватий, — там же от силы десять-пятнадцать прихожан, а у батюшки семья многодетная, он же себя не прокормит.

— Ничего, не пропадет, он шустрый, деятельный, чего-нибудь придумает. Сам виноват, я его не собирался снимать, а только предложил третью часть дохода Вам на монастырь отдавать, а он мне заявляет, что негде взять денег, все уходит на реставрацию и содержание храма. Мне такие настоятели не нужны.

— Владыка, но он же действительно много делает в храме.

— Хватит заступаться, — нахмурился Владыка, и в глазах его мелькнул холодный огонек. — Я своих решений не меняю, — и встал с кресла, давая понять, что заканчивает неприятный для него разговор.

Для Савватия это прозвучало по-пилатовски: «аще писах, писах», — и он понял, что спорить с архиереем бесполезно, только раздражит Владыку, и подошел под благословение. Когда Владыка благословлял Савватия, взгляд его снова излучал доброту и мягкость. Улыбаясь, он, слегка пристукнув ладонью Савватия по лбу, произнес:

— Не бери в голову, пусть она будет у тебя светлой и ясной, поднимай монастырь, вопреки всем врагам Церкви и Отечества.

Савватий вышел от архиерея, размышляя о том, что есть как бы две правды: одна — архиерея, другая — отца Аркадия. Но архиерей думает обо всей епархии, а отец Аркадий только о своем приходе. «Значит, архиерейская правда выше», — решил Савватий, немного успокаиваясь, глянул на часы и понял — на последний автобус опоздал.

«Как же я буду добираться? Так хочется поспеть к ночной Рождественской службе. Господи, помоги мне, грешному, не ради меня, окаянного, а ради братии моей, да чтобы службу Рождественскую отслужить».

После этого он три раза прочел «Отче наш…» и трижды «Богородице Дево, радуйся». Рядом взвизгнули тормоза, из остановившегося черного джипа выскочил парень, в котором Савватий узнал сержанта Стаса Кремлева из своего спецназовского батальона.

— Товарищ старшина! — кричал на ходу, широко раскинув руки, Стас. — Еле Вас признал в рясе, вот так встреча!

— Значит, глаз разведчика не подводит, — так же обрадовался Савватий, идя навстречу объятиям Стаса.

— Вы как нас учили: смотреть не на одежду, а на лицо, в глаза, чтоб своих и чужих распознавать, — крепко обнимая, смеялся Стас.

…Петр и Христофор, закончив украшать елку, любовались своим творением.

— Э-э, да уже двенадцатый час, раз наместника нет, давай помолимся, отдохнем, а утром пораньше встанем. Он, наверное, приедет, и будем службу править, — озаботился Петр.

Кельи Петра и Христофора были в разных частях корпуса. Петр повесил свой подрясник на гвоздь, подлил в лампадку масла, увеличил фитиль, так что осветился не только иконный угол, но рассеялся мрак во всей передней половине кельи. Перед тем как лечь в постель, выглянул в окно. Ночь была темная, но ему показалось, что между руинами монастырского собора мелькала тень, похожая на фигуру Федьки Чернокнижника. Петр перекрестился, отгоняя тревожные мысли, и юркнул под одеяло. Но заснуть не мог, вспоминая разговор с Христофором об оборотне и о Чернокнижнике. Днем он в них не верил, да и сейчас не очень, но в темноте все предметы вокруг обретали зловещее очертание, казалось, что с уходом солнца человек становится незащищенным от темных сил зла.

«Как же незащищенным? — подумал Петр. — А молитва для христианина есть и защита, и оружие».

В это время под окном кельи он услышал чьи-то шаги, затем удар и рев, похожий на рычание зверя. Наступила тишина. Затем снова шаги, снова удар и снова стон и рычание. Петр подскочил с кровати как ужаленный; широко перекрестившись, он истово произнес:

— Спаси и сохрани!

Затем, схватив из-под кровати топор для колки дров, выскочил на улицу в одних кальсонах и рубашке, читая на ходу молитву:

— Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его…

Дверь в келью Христофора оказалась приоткрытой, но самого Христофора там не было. Он кинулся назад в свою келью, чтобы одеться и продолжить поиски. Христофор стоял в его келье к нему спиной, закрыв лицо руками. У Петра мелькнула дурацкая мысль, что Христофор сейчас повернется, и он увидит звериный оскал оборотня. Он нерешительно окликнул его:

— Христофор!

Тот обернулся. Петр увидел искаженное гримасой боли и досады, заплаканное, по сути еще детское лицо Христофора. Петр опустил на пол топор, сел на кровать, пригласил сесть на табуретку Христофора:

— Ну, рассказывай, что случилось, я тут так за тебя испугался.

Христофор рассказал, что когда они разошлись по кельям, то его стали одолевать страхи, и он решил пойти к Петру. Для сокращения пути решил идти не по дорожке, а прямо под окнами, а там оказался лед, чуть припорошенный снежком, вот он и шмякнулся, от боли и досады зарычал, сделал еще пару шагов и еще раз шмякнулся. Приходит в келью, а Петра нет, ну тут он совсем пал духом и расплакался.

— Да это я в окно воду из-под умывальника выплеснул, лень было выносить, — признался Петр.

— Ах ты, филолог недоученный, я из-за твоей лени чуть башку себе не разбил!

Они оба рассмеялись. В это время во двор вкатил, сверкая фарами, черный джип, просигналив пару раз. Петр, накинув подрясник и фуфайку, вместе с Христофором выскочили во двор. Из джипа вышел наместник; широко улыбаясь, двинулся навстречу братии.

— Ну, с наступающим Рождеством, соколики! — прокричал он. — Познакомьтесь: мой армейский сослуживец, ныне предприниматель или, как там, бизнесмен, — представил Савватий водителя джипа, среднего возраста мужчину, спортивно одетого и с короткой стрижкой. — Зовут Станиславом Николаевичем.