Препод 4
Шрифт:
Я замер на этой свежей мысли, затем затряс головой, убеждая сам себя
«Нет, точно нет». Иначе зачем было некромантов уничтожать, чтобы потом сохранять их наследие? Или…
Тут я снова завис. Было чертовски мало данных и слишком много предположений. Нельзя, нельзя делать пока какие-то выводы.
Не спалось совершенно и я, выйдя из корпуса на улицу, остановился подле башни с монументом, подставляя распухшую от раздумий голову прохладному ветру. А ведь всего лишь хотел учить студентов, изучать магию, расти в мастерстве самому. Думал, вот, в новом мире
— Ну здравствуй, Вольдемар.
Мгновенно вспыхнувший в моей руке огненный шар высветил из темноты закутанный в плащ с капюшоном силуэт.
— Кто ты? — с подозрением спросил я.
Самая середина ночи, тьма хоть глаз выколи. В такое время нормальные люди по домам спят, а не шастают непонятно где. Честно сказать, я даже немного струхнул, больно уверенно ко мне обратились.
Голос у существа был женский, но я пока поостерёгся называть её человеком. На Яоле каких только двуногих не бегает, каждой твари далеко не по паре.
Пальцы неизвестной коснулись капюшона, откидывая его назад.
«Всё-таки человек, — подумал я, разглядывая лицо незнакомки: тонкие губы, острый подбородок, неопределённого цвета внимательно следящие за мной глаза и уши, не прикрытые волосами, — по крайней мере, по внешним признакам».
Была незнакомка излишне бледновата, словно никогда не видела солнца, но в желтоватом свете огненного шара было не особо понятно.
— Что тебе нужно? — ещё раз спросил я, не дождавшись ответа на первый вопрос.
— А ты не некромант, — задумчиво проговорила та, — странно. Дошедшие до меня слухи говорили об обратном.
И снова волна мурашек пробежала по моему телу. Поспешно активировав магическое зрение, я чуть было не застонал, некроаура неизвестной полыхала как бы не ярче лича, которого я упокоил в академии. Они всё-таки разыскали меня, добрались. Чёртов Протекторат! Похоже, отчёты Ясулы не удовлетворили кого-то в его верхушке, и они прислали настоящего некроманта всё посмотреть на месте. И вот теперь правда раскрылась, что я вовсе не тот, кем меня считают.
— Ты из Протектората, как я понимаю? — произнёс я, чувствуя, как во рту стремительно пересыхает.
Но следующая фраза заставила меня удивлённо дёрнуться, а затем напрячься ещё сильнее.
— Нет, — фыркнула та, — к этим недоучкам и слабосилкам я отношения не имею.
— Тогда кто ты и откуда?
Но и этот мой вопрос оказался без ответа. Женщина наклонила голову набок, продолжая задумчиво разглядывать, затем произнесла:
— Всё слишком странно. Надо тебя показать старшей. Принять решение сама не могу.
Взвывшая чуйка заставила меня метнуть огненное заклинание, но незнакомка мгновенно переместилась ко мне, уклоняясь от просвистевшего со злым жужжанием сгустка огня, а затем на меня словно упала бетонная плита, погружая во мрак.
— Лахмир штанс, — прозвучало над самым ухом, прежде чем я отрубился окончательно.
А проснувшаяся память некромантов услужливо перевела:
— Старшая ведьма разберётся.
Очнулся я привязанным к стулу, голый и с тяжёлыми браслетами на руках за спиной. Из тританиума, естественно. Видимо, на Яоле стандарт общения с магами такой. Максимальная бдительность, ага. И то, как показал архимаг, браслетики — не панацея. Да и у меня тогда тоже нашлось чем колдовать без рук. Правда, с тех пор мне дырки не в тех местах зашили, а в тех, где надо, наоборот, расшили. С тех пор колдую, как все.
Само по себе состояние у меня было сносное. Голова не болит, в туалет неохота, голод тоже не подступает. Даже удивительно. Оглядев место, где оказался, с кислой миной протянул:
— Опять подземелье.
Собственно, сидел я в каменном мешке, без окон, с громоздкой металлической дверью с зарешеченным окошком. Размерами тот был три на три или около того, так что не разбежишься. Окромя стула, на котором я сидел, была ещё металлическая откидная койка на цепях и очко в углу пола, из которого доносилось лёгкое журчание воды. Таки туалет и даже со смывом. Цивилизация, ёпть.
Тут в двери с некоторой натугой провернулся ключ, и в камеру вошли двое. Вернее, две. Потому что женщины. В почти одинаковых чёрных балахонах. Только у одной над бровью был приклеен золотой кружок, торчавший, словно шляпка декоративного гвоздика, а у второй три, но серебряных.
— Проснулся, сестра, — сказала та, что с серебряными, откидывая капюшон с головы, открывая взгляду белые, словно снег, волосы.
— Вижу, сестра, — кивнула вторая, тоже обнажая голову. Волосы у неё тоже оказались белыми. Ну сёстры же, понятно. Правда, на лицо одна была вполне себе имперка, а вторая больше походила на кирианку.
— И вам здравствуйте, — не удержался я.
Не удостоив меня ответом, игноря также, как и та, что вырубила меня возле колледжа, обе девахи споро отцепили мои кандалы от стула и, держа в руках концы цепей, подняли и подтолкнули к выходу.
«Сучки крашеные», — подумал я с раздражением, но промолчал, вступать сходу в конфликт, не выяснив хотя бы в самом минимуме обстановку, было глупо.
Вывели меня в коридор, такой же каменный, как и моя камера, тоже без единого окна, и я уверился, что мы действительно под землёй. Камера, к слову, была не одна. Да и я, как оказалось, был не единственным пленником.
— Мужик, мужик! — я увидел, как в окошке двери соседней камеры показалось чьё-то лицо, — ты новенький?
— Ну да, — кивнул ему на ходу.
— Скажи, какой сейчас год?
Просьба была странноватой, но я ответил, всё сильнее заворачивая голову, потому что мы продолжали идти дальше.
— Два года, целых два года, — простонал в ответ пленник.
Разговаривать мои конвоирши мне не мешали, но и шаг не сбавляли, поэтому спросить что-то в ответ уже не получилось, слишком мы отдалились.