Прерванный полет «Эдельвейса». Люфтваффе в наступлении на Кавказ. 1942 г.

Когда в 1945 году вскоре после ареста представители союзников спросили Альберта Шпеера, в какой степени на немецкую военную стратегию повлияли экономические соображения, он ответил, что в случае с операцией «Барбаросса» потребность Третьего рейха в нефти конечно же была целью номер один. Уже во время первоначального обсуждения плана вторжения в Советский Союз Гитлер подчеркнул абсолютную необходимость захвата ключевых нефтяных месторождений, особенно в Кавказском регионе. Во время совещания в Бергхофе 31 июля 1940 года фюрер сказал своим военным, что намерен разрушить Россию «одним ударом». После уничтожения Красной армии вермахт должен будет захватить нефтяные поля Баку, которые в тот

Однако операция «Барбаросса», несмотря на значительные успехи, так и не достигла своей цели. Линия фронта растянулась зимой 1941/42 года на 2500 километров, вследствие чего немецкие войска больше не имели возможности наступать сразу на нескольких направлениях. Поэтому при составлении плана летней кампании 1942 года главной целью был объявлен захват советской нефти. Вермахт должен был уничтожить основные силы советских войск между Донцом и Доном, затем стремительным броском захватить перевалы Кавказа и продвинуться до богатых нефтяных месторождений региона. 1 июня 1942 года, за четыре недели до начала операции «Блау», Гитлер заявил старшим офицерам группы армий «Юг»: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, то я вынужден буду положить конец этой войне».

И в общем, фюрер был прав. Нефть с самого начала войны являлась ахиллесовой пятой вермахта и нацистского режима в целом. Еще в 1933 году, вскоре после прихода к власти, Гитлер узнал от немецких экономистов, что сильная зависимость страны от заморских поставок сырой нефти будет серьезной проблемой в случае войны. В это время Германия импортировала 85 процентов из ежегодно потребляемых 3 миллионов тонн, при этом основными поставщиками являлись США, Венесуэла и Иран. Собственная добыча нефти и производство синтетического горючего находились в зачаточном состоянии.

Гитлеровское правительство предприняло срочные шаги по развитию отрасли. Всячески поощрялось строительство новых скважин и расширение индустрии синтетического топлива. Германские компании получали субсидии для разведочного бурения, что привело к увеличению собственной добычи сырой нефти с 238 000 тонн в 1933 году до 1 миллиона тонн в 1940 году. Несмотря на высокую стоимость производства синтетического горючего (в четыре раза больше, чем из сырой нефти), правительство постоянно расширяло эту отрасль на протяжении 30-х годов. В результате годовой объем производства нефтепродуктов из угля вырос с менее чем 200 000 тонн в 1933 году до 2 300 000 тонн на начало войны в 1939 году.

Так называемый «четырехлетний план» экономического развития рейха, утвержденный Германом Герингом, предусматривал увеличение добычи нефти с менее чем 2 миллионов тонн в 1936 году до 4 700 000 тонн в 1940 году, причем более половины должно было производиться синтетически. К 1944 году планировалось увеличить годовой объем до 11 миллионов тонн.

Однако, несмотря на интенсивные усилия, в 1938 году лишь около трети из 7 500 000 тонн потребленного Германией топлива было произведено на собственных нефтеперерабатывающих заводах и фабриках синтетического горючего. 451 000 тонн была поставлена из Румынии. Прекращение импорта нефти в связи с введением англо-французской военно-морской блокады в 1939 году нанесло серьезный удар по Третьему рейху. Однако потери удалось компенсировать за счет увеличения поставок из Румынии, а также нового поставщика – Советского Союза. В 1940 году от этих партнеров Германия получила более 1 миллиона тонн нефти. До июня 1941 года СССР успел поставить будущему лютому противнику еще 256 000 тонн!

Фактически Румыния была единственной страной, способной заменить значительную часть потерянных заморских поставщиков. В марте 1939 года она подписала экономический договор с Германией, а в мае следующего – специальный нефтяной пакт. С этого момента на долгие годы румыны стали главным поставщиком топлива для вермахта. Однако все это позволяло удовлетворять лишь минимальные потребности.

Быстрое завоевание Польши, Норвегии, Дании, Нидерландов и Франции привело лишь к незначительному увеличению скудных нефтяных запасов. Правда, и расход топлива оказался на удивление мизерным. Во время этих кампаний потреблялось относительно немного бензина, главным образом вследствие небольшого числа затяжных боев и преобладания в сухопутных войсках конных обозов. В 1940 году на все громкие победы было израсходовано всего 12 миллионов баррелей нефти. Это примерно столько, сколько Соединенные Штаты добывали за три дня! Во время воздушной битвы над Англией осенью 1940 года люфтваффе в основном использовали ранее захваченные во Франции 250 000 тонн авиационного топлива. На весну 1941 года, также прошедшую под знаком молниеносных боевых операций, бензина также хватило без проблем.

Что такое настоящий «расход топлива», немцы впервые узнали уже во время операции «Барбаросса». И неудивительно! Впервые в наступлении участвовало одновременно 3 600 000 немецких и союзных солдат, 600 000 транспортных средств, 3600 танков и более 2700 самолетов. Еще в марте 1941 года начальник управления военной экономики и вооружений генерал Георг Томас предупредил Геринга и Кейтеля, что резервные запасы топлива будут исчерпаны в конце октября. Он же указал на то, что без быстрейшего захвата Майкопа и Грозного обеспечить потребности вермахта топливом не получится. Томас предположил, что, если нефтяные вышки будут взорваны отступающим противником, потребуется еще два месяца для возобновления добычи.

В мае 1941 года Гитлер приказал значительно сократить расход бензина повсюду, кроме районов военных операций. Но, несмотря на экономию, вскоре после начала кампании на Востоке Германия все равно стала испытывать значительные трудности с топливом. Трофейный советский бензин оказался совершенно негодным для применения из-за низкого октанового числа. Он мог использоваться только после добавления в него бензола в сложных установках, построенных специально для выполнения этой задачи.

Попутно немцы продолжали буквально «доить» румынского союзника. Поставки нефти рейху увеличились со 150 800 тонн в июне до 361 600 тонн в августе, однако этот рост был возможен лишь благодаря тому, что союзники отдали немцам почти всю нефть, предназначенную для собственного внутреннего потребления. Уже в октябре объем поставок снизился до 222 800 тонн, а в следующем месяце – до 213 000 тонн. К тому же германские партнеры стали еще и задерживать деньги за отгруженное сырье. В результате в декабре в рейх поступило лишь 104 000 тонн, а к февралю 1942 года и вовсе поставки упали до 73 000 тонн.

В конце августа Томас составил доклад Главному командованию вермахта, в котором сообщил, что дефицит топлива в полосе групп армий «Центр» и особенно «Юг» уже достиг критических масштабов, затруднив наступательные операции.

К середине ноября, в разгар решающих сражений, дефицит бензина достиг 32 000 тонн, а дизельного топлива 25 000 тонн. Из-за этого немцам пришлось значительно сократить действия военно-морского флота и авиации, попутно снизив поставки мазута итальянскому флоту. Нет никаких сомнений в том, что именно нехватка топлива стала одной из основных причин провала немецкого наступления в конце 1941 года.

Однако еще в середине ноября фюрер был настроен оптимистически. Как только 21 ноября III танковый корпус фон Макензена занял Ростов-на-Дону, он приказал 1-й танковой армии Эвальда фон Кляйста продолжать наступать на Майкоп, до которого «оставалось всего 300 километров», а 17-й армии немедленно продвигаться в направлении Сталинграда. Последний, как справедливо полагал фюрер, имел важнейшее стратегическое значение. Именно по Волге, а также проходящей вблизи нее железной дороге осуществлялась доставка кавказской нефти в центральные регионы СССР. Захват Нижней Волги позволял решить сразу две задачи: отрезать советские нефтеперегонные заводы от источников сырья, а затем захватить это самое сырье. Однако дальнейшие события перечеркнули все эти планы.