Прерванный полет
Шрифт:
— Нет уж, давай-ка прямо сейчас, — решительно сказал Вит. Он отложил книгу, которая все еще лежала у него на коленях, и очень внимательно посмотрел на Ируатту. — Ты бы не…
Он замолчал, думая, как бы перевести фразу: «давай начистоту, перестань темнить».
Бывший «шаман» сам пришел на помощь:
— Хочешь узнать все прямо сейчас? Хорошо. Есть разрешение и на это. Но никто, даже Джеймс, ничего пока знать не должен.
— Да понятно. — Вит испытывал почти что раздражение.
— Мы просто прибудем в посольство как представители другой страны. Тиада-Атум поддерживает отношения с Архипелагом Лонтар. А мы поддерживаем
— Ничего себе задумка! — Вит покачал головой.
— Мы бы ни за что не стали этого делать, если бы не опасность. От вашего бывшего спутника можно ждать самых страшных вещей. Если он каким-то образом вскроет механизм пирамиды, Тиада-Атум почти не пострадает. Выжжет эту долину — и все. Сгорит наша база, погибнет часть людей предгорий. Не думаю, что этот Юсуф сумеет быстро справиться с задачей. Но чем быстрее мы его найдем, тем лучше.
— Он фанатичен, — кивнул Вит. На самом деле это звучало как «человек-идущий-напрямик-без-рассуждений», но Ируатту понял.
— Я знаю. Тем более он не остановится ни перед убийством, ни перед чем-то хуже убийства.
Похоже, что экс-шаман сумел составить краткий психологический портрет для каждого из путешественников между мирами. И прекрасно знал: Юсуф — безумный фанатик. Вит может сколько угодно убеждать себя, что можно и отказаться от опасного предприятия — но, считай, уже дал свое согласие на все и сразу. Ведь если откажется, то непременно умрет от любопытства. Ну, и чувство долга тоже не на последнем месте — все же сумели спасти, вылечить. Но даже это не главное — важнее всего то, ради чего его понесло в воюющую страну. Что, мало денег мог заработать на вполне спокойных репортажах? Да столько же и заработал бы!
А с Джеймсом Ируатту поговорит позже. Он тоже любопытен, иначе журналистом просто не стал бы. Правда, никакого огонька в глазах американца не ожидается, все будет спокойно и по-деловому: «Как, завтра собираемся? Ну, вот и отлично».
Все должно было случиться именно так.
— Но ты пока подумай, — говорил Ируатту. — Соглашаться или нет — решишь все равно не сейчас. Знаешь, сколько еще надо уладить…
Уладить и в самом деле следовало многое. Но речь шла не столько о согласии двух путешественников, сколько о разборках Четырех Кланов. Магистру пришлось на несколько дней слетать в город Тандиа — нейтральный, принадлежавший всем четырем, поэтому считавшийся столицей. Его идея с посольством встретила не самый доброжелательный прием. После долгих пререканий было принято решение: раз Клан Огненных Чаш считает, что это нужно, пусть он и действует — на свой страх и риск В случае провала операции никто из остальных за это не отвечает. А вообще, стоит ли трогать палкой хищника, пока тот спит?
На что-то большее Магистр и не рассчитывал.
Но Вит об этом ничего не знал.
После того как Ируатту оставил его, пришлось отложить учебник — сегодня явно не получалось заниматься глаголами и прилагательными. Ему было интересно одно — а как в этом мире обстоят дела с дипломатической неприкосновенностью?
На Земле неприкосновенность была, хотя соблюдалась и не всегда. Случалось, что послу перед вылетом из внезапно
Бывало, что и убивали — как советские эсеры немецкого посланника Мирбаха.
Но на Земле такое случается все же редко.
А как оно тут, в Мире Четырех Лун? Здешние государства так давно приучились «дружить», что ожидать следовало чего угодно. Например, снятия головы с посланника, обвиненного в шпионаже. Или — с секретаря посольства, или кем там его устроит Ируатту. Это даже проще — все-таки рангом пониже, можно не особенно церемониться.
Но неужели мирная жизнь закончится — если не сегодня, так дней через десять? Вит уже размечтался, что будет пытаться освоиться в этом мире, сидя на базе — главным образом здесь, в этой совершенно не относящейся к войне оранжерее, появившейся стараниями местного магистра.
Слова Ируатту «ты можешь оставаться, никто ничего плохого тебе не скажет» Вит отбросил напрочь немедленно. Никто ничего не скажет — кроме него самого. Ведь чего хотел добиться, когда ехал в Бенгази через египетскую границу? Чтобы выдали все необходимые бумаги, с которыми можно отправиться на фронт. То, что войска диктатора иностранных журналистов не щадили, а пропавших без вести оказалось много, его не останавливало. Постановочные фотографии повстанцев как-то не радовали.
На фронт так и не пустили, зато в заложниках оказался. Теперь вот предлагалась шпионско-дипломатическая миссия. Похоже, экс-шаман просто очень быстро выяснил, что такое журналист на договоре, охотящийся за сенсациями, — хотя тут таких и не имелось. Чтобы добиться согласия на риск, не так-то много от него и надо.
Вит встал, ухватился за серебристые рейки приспособления, которое позволяло ходить. Дней через десять! Подумать только, да на Земле ему даже при нынешнем состоянии сказали бы: «Не вздумай рыпаться!» А тут…
Но, видимо, Ируатту знал, что говорил. Как и здешние врачи.
…Когда Вит оказался в своей комнате, вслед за ним неслышно проскользнула кошка.
Кошки тут чувствовали себя очень неплохо. В конце концов, они и в Египте появились с поселенцами из Мира Четырех Лун. Быстро освоились, наверняка обрадовались количеству мышей при местных амбарах и стали вполне земными.
Больше всего Вита поразило не это, а слово «кошка» на местном наречии — «нэко». Именно так называли кошек в Японии. Впрочем, чему же тут удивляться — часть будущих жителей Японии была полинезийцами, а именно там лучше всего сохранился язык поселенцев.
Рыжевато-пятнистое существо давно уже прижилось в палате и считало Вита «своим человеком» — почему-то к остальным кошка была совершенно равнодушна. Она запрыгнула ему на колени, всем своим видом говоря: «Ну что ты задумался? Все хорошо! Только надо меня погладить и почесать подбородок..»
Что Вит и сделал. Задумчивость, впрочем, не прошла. Хотя о судьбе кошке по его отбытии беспокоиться было нечего: жила она здесь, на базе, здесь же и будет жить дальше.
А вот где будет жить он сам, да и будет ли — это вопрос.
Впрочем, Вит на него уже ответил — больше Ируатту мог не спрашивать его согласия на опасное путешествие.
Глава 4
Допрос
Юсуф оказался в одиночной камере. Это обнаружилось, когда он пришел в себя.