Преследуя любовь
Шрифт:
— Пора идти?
— Да, пожалуйста, — умоляю я.
Сейчас три часа ночи, и я совершенно не готова уходить. Физически я измотана, и все вокруг превратилось в гигантское пятно. Эмма ушла с мальчиком-игрушкой, поэтому мы с Эриком идем рука об руку, направляясь к выходу из клуба.
Прохладный ночной воздух освежает мою кожу и останавливает тошноту, которая угрожала мне всю ночь. На улицах тихо, изредка проезжает такси. У входа в клуб происходит какая-то суматоха, что заставляет нас с Эриком остановиться на месте, чтобы посмотреть, что
— Почему ты не впускаешь меня? Ради старых времен?
Голос кажется знакомым, но я выпил несколько рюмок и, возможно, галлюцинирую. У меня нет сил повернуться, говорю Эрику, чтобы он продолжал идти.
— Смотри, что кошка притащила обратно. Это из-за нее, Алекс?
Я замираю на месте, моя осанка напрягается при звуке этого голоса. Зажмурив глаза, я слушаю звук бьющегося сердца, прежде чем они открываются, заставляя меня обернуться.
Лекс стоит у входа с тем же высоким мужчиной и знакомым голосом.
Я не могу поверить своим глазам.
Саманта.
Восемнадцатая глава
Лекс
— Давай, Алекс. Впусти меня.
Саманта умоляет меня позволить ей войти в клуб, хватаясь за отвороты моей рубашки в пьяном угаре.
— Да, блядь, не пущу. Что ты вообще здесь делаешь?
— О, Алекс, знаешь, мне нужно было сбежать. Ты мне нужен.
Беззаботная улыбка исчезает, ее губы начинают дрожать, а глаза стекленеют. Я не гребаный психотерапевт, но Саманта — это все оттенки пиздеца. Одна из многих причин, почему я расторг наш брак.
— Во-первых, меня зовут Лекс, — прорычал я, пылая от гнева, пока убирал ее руки от себя, — Во-вторых, сейчас не время и не место для гребаных слез. Возвращайся в свой отель или куда ты там приехала и отдохни. Я не пущу тебя в клуб.
Распрямив плечи, я предупреждаю Дэвида и его команду не пускать ее. Мое негодование глубоко, так глубоко, потому что она стоила мне всей моей жизни.
Когда я ухожу, ее крики становятся громче, но я предпочитаю не обращать на них внимания, молясь Богу, чтобы Шарлотта осталась в клубе, иначе она будет думать самое худшее, когда на самом деле у меня больше нет никаких отношений с Самантой Бенсон.
Вернувшись внутрь, я осматриваю VIP-зону и обнаруживаю, что наш столик пуст.
— Она на танцполе с Эриком.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на человека рядом со мной, это подруга Шарлотты, Эмма, молодая, сексуальная, невинно выглядящая блондинка.
— Спасибо. Эмма, верно?
— Да, и всегда пожалуйста.
Она идет обратно к бару, сопровождаемая парнем, который сидел рядом с ней за столиком.
Клуб работает на полную мощность, на грани нарушения пожарного кодекса. Я неоднократно предупреждал Реджинальда, менеджера клуба, чтобы охрана выполняла свою работу, иначе все окажутся под ударом.
Пробираясь сквозь толпу, мой взгляд притягивается к тому месту, где она танцует с Эриком. Она стоит ко мне спиной, и, не в силах больше сопротивляться, я без предупреждения присоединяюсь
Я не был готов к тому, как удивительно чувствовать ее в своих объятиях, как будто я никогда не отпускал ее, и она всегда принадлежала мне, и только мне. Словно недостающая часть моей сломанной головоломки. Она идеально вписывается в мои объятия, мое тело жаждет ее, как наркотика.
При каждом покачивании бедер она толкается в мой член, дразня меня своей идеальной попкой. Я больше не фантазирую, я уверен, что она хочет меня так же сильно, как я хочу ее.
Она позволила мне танцевать с ней на благотворительном балу и позволила поцеловать ее наедине в конференц-зале. Наверху она позволила мне слизать соль с ее кожи, и, несмотря на то, что ее состояние опьянения работает в мою пользу, я не собираюсь играть по-хорошему.
Я хочу, чтобы она была пьяна или не пьяна. Считайте меня эгоистом, но она нужна мне больше всего на свете.
Мое желание трахнуть ее хорошо и жестко затмевает все рациональные мысли о том, что я могу потерять Шарлотту, если буду давить на нее. Зная, что кухня на заднем дворе сегодня не используется, я хватаю ее за руку и утаскиваю с танцпола.
Я веду ее на кухню и сразу же прижимаю к холодильнику. Я теряю над ней контроль, целую каждую часть ее тела и, наконец, беру в рот ее соски. Я перебираю их зубами, слыша ее стоны, как она стонала каждый раз, когда я трахал ее.
Мой член пульсирует с каждым стоном, вырывающимся из ее прекрасных губ. Я знаю, что она хочет меня, отчаянно желает, чтобы я вошел в нее.
Но я не собираюсь играть по-хорошему.
Она думает, что может дразнить меня кольцом на пальце? Она не знает, с кем связалась. Я стал миллиардером не за счет милой игры.
Я играю грязно, чтобы получить то, что я хочу.
И я хочу ее.
Навязчивое желание сделать ее снова моей — вот моя единственная цель.
Я ввожу свои пальцы в нее, стону от того, что они скользят так легко. Небрежный в своих действиях, я продолжаю грубо трахать ее пальцами, наслаждаясь тем, как ее киска становится влажной вокруг моих пальцев.
Внутри моих штанов я готов взорваться. Весь этот контроль, который у меня был, возможно, я, блядь, ошибаюсь. Я мучаю себя так же сильно.
Ее грудь вздымается, а тело извивается от напряжения, я чувствую приближающийся оргазм, но вовремя вытаскиваю пальцы. Поднеся его к ее губам, я смотрю, как она пробует свои собственные соки, а затем провожу языком по ее рту, пробуя ее возбуждение.
Мне нужно, чтобы она умоляла об этом.
Садистская часть меня хочет видеть ее страдания. Мне нужен трип власти, отчаянно хочется, чтобы она умоляла меня трахнуть ее хорошо и жестко, как всегда только я. Я должен быть единственным, о чем она думает, единственным человеком, который вторгается в ее сны и представляется, когда она открывает глаза. Единственный голос в ее голове, единственный запах, который она чувствует.