Преследуя нас
Шрифт:
Я следую за ней к месту надгробий, расположенных под большой ивой. Она останавливается и молча смотрит на меня, а затем опускается на колени на холодную землю. Осторожно подняв руку, она проводит ладонью по камню, его слова теперь видны, когда я читаю их своими глазами.
Это могила ее бабушки.
Шарлотта не показывает никаких признаков испуга. Кажется, что она спокойно сидит на холодной, грязной земле, ничуть не затронутая своим жутким окружением. Когда она начинает говорить, я опускаюсь рядом с ней на колени и слушаю ее слова, слова, которые, как я знаю, наконец-то
— Лекс, все началось на летних каникулах, когда я переехала в Коннектикут, прошло ровно шестьдесят дней с того момента, когда я видела тебя в последний раз…
Я сидела за обеденным столом, уставившись на лежащий передо мной конверт. Он был плотным, с логотипом Йельского университета, напечатанным в левом верхнем углу.
Когда я приехала сюда две недели назад, я сразу же подала документы в несколько муниципальных колледжей, надеясь, что мое позднее заявление примут. Благодаря помощи бабушки, а также тому, что она была выпускницей Йельского университета и до сих пор дружит с некоторыми старшими преподавателями, я знала, что этот толстый конверт означает только положительные события, и ее помощь окупилась.
Я посмотрела на часы, было четверть третьего. Бабушка сказала, что вернется домой не раньше трех тридцати, и я ждала, не в силах сделать это в одиночку.
Ровно в три тридцать она прошла через кухню, неся корзину с яблоками. Она готовила свой знаменитый домашний яблочный пирог, мой любимый. Она увидела, что я с тревогой сижу за столом. Поставив корзину на пол, она поставила чайник на плиту. Очевидно, чай решал все мировые проблемы. Поставив чашку чая передо мной и одну для нее, она наконец села за стол.
— Милая, сделай глоток, пожалуйста. Мы знали, что этот день настанет. То, что лежит в этом конверте, не определяет, кто ты есть.
Я вникла в ее слова — она была права. Что бы ни случилось, я буду делать то, что хочу, а это учиться на юриста. Я сделала глоток чая и открыла конверт, прочитав вслух слова: «Поздравляю, мисс Мейсон».
Вскочив со своего места, я поцеловала письмо, поблагодарив свои счастливые звезды за то, что меня приняли в Йель. Никогда в своих самых смелых мечтах я не думала, что такое может случиться, и хотя я знала, что бабушка сделала или сказала что-то «богам» Йеля, я приветствовала это принятие точно так же, как если бы меня приняли в первом туре.
— Дорогая, ты сделала это. Какое большое достижение.
— Не могу поверить, что я поступила в Йель. Это… просто вау!
— Это твой путь. Доверься ему во всей его красе. Из этого произойдут большие вещи, помяни мое слово.
Она была права, как всегда, и той ночью я лежала в постели, не в силах сдержать восторг от того, куда повернет моя жизнь.
Йель, я все еще не мог в это поверить.
Был час ночи, и сон не шел. Мне было немного нехорошо, но я продолжала выдавать это за волнение. Это была новая глава моей жизни, и, несмотря ни на что, я должна была двигаться дальше. Возможности были безграничны, и на краткий миг я задумалась о том, что он делает. Был ли он с ней? Какое это имело значение? Я собиралась в Йель. Набрав в кулак
На следующее утро я сидела и молча смотрела на миску с хлопьями, которая выглядела как куча рвоты.
— Дорогая, все в порядке? Ты сегодня выглядишь ужасно бледной.
— Да, конечно… просто не выспалась… знаешь, слишком взволнована.
— Ну, поешь, а потом давай отвезем тебя к доктору Фланнигану, чтобы убедиться, что все в порядке? — обеспокоенная, она отодвинула прядь волос от моего лица.
— Бабушка, я в порядке… сейчас. Просто хлопья выглядят… не могла бы ты их убрать?
Было слишком поздно, меня стошнило в кухонную раковину, глупые нервы. Теперь она точно отправит меня к врачу. Что это было со старыми людьми и их одержимостью посещать врача из-за малейшей мелочи? Я знала, что это просто нервы, вот и все.
— О, дорогая, не думай, что теперь ты выберешься из этого.
Час спустя мы сидели в комнате ожидания. Доктор Фланниган, которая оказалась женщиной, назвала мое имя. Бабушка предложила подождать в приемной, и я вошла, не зная, на что именно меня проверяют.
— Мисс Мейсон.
— Чарли, пожалуйста.
— Чарли. Твоя бабушка сказала мне, что ты плохо спишь, и тебя рвет.
— Ну, сон был вызван другими обстоятельствами, а рвота была только один раз.
— Чарли, у тебя был незащищенный секс?
— Эм, нет… Я даже не занималась сексом.
— Когда в последний раз у тебя был половой акт?
Вот дерьмо, мы действительно собирались туда идти?
Я не хотела ворошить воспоминания. Я на мгновение закрыла глаза, пытаясь отгородиться от воспоминаний о нашем последнем разе на вершине скалы.
— Я не знаю… около двух месяцев назад.
— Ты использовала защиту?
— Да, тогда я принимала таблетки.
— Тогда?
— Да, но потом я перестала.
Мне не нравилось, к чему все идет. Мое сердце учащенно билось, и я хотела только одного — прекратить разговор. Я положила свои липкие руки на бедра, потирая ладони о джинсы с легкой дрожью.
К чему она клонит?
— Чарли, не могли бы вы помочиться в чашку?
Доктор Фланниган поставила передо мной чашку. Я схватилась за нее, с трудом пробираясь к туалету, расположенному рядом с ее кабинетом. Беспокойство охватило меня, пока я пыталась помочиться. Этого не может быть. Сидя на унитазе, я знала, что у меня есть всего несколько мгновений до того, как она меня проверит.
Я начала пытаться вспомнить. В то время я всегда принимала таблетки. Нет, мы не пользовались презервативами, но я принимала таблетки. Подростковая беременность была самой горячей темой в старших классах. Я не была глупой. Я всегда помнила о том, что принимаю эту чертову таблетку каждый вечер перед сном, кроме той единственной ночи — ночи, когда я узнала о ребенке.
Вернувшись в кабинет, я передала ей образец, и она обмакнула в него тонкую картонную полоску. Я не могла смотреть, вместо этого уставившись на таблицу герпеса, которая висела на стене.