Преследуя нас

Мэи?сен Кэт T.

Итак, вот в чем дело — перед вами стоит голый мужчина, и, подобно огромному слону в комнате, вы не можете не смотреть на него. Умножьте это на три, и я чувствую себя как в зоопарке. Клянусь, они смотрят на меня — пенисы, то есть. Это вообще слово? Множественное число пенисов? Боже, я чувствую себя таким грязным.

Никки трется телом о светловолосого стриптизера, его полутвердый член невозможно игнорировать. Громкий удар заставляет меня отвести взгляд. Какого черта? Рокки упал на землю на заднем дворе возле розового игрового домика, и тени, похожие на другие, исчезают

в темноте. Он выкрикивает ее имя, и она смеется над очень сердитым Рокки. Я знаю, что где-то Лекс стоит и наблюдает за нами. Я не знаю где, но я чувствую его. Его взгляд устремлен на меня, и я знаю, что он не покажет своего лица, но если Рокки здесь, то и он тоже. Я улыбаюсь, потому что мне хочется, чтобы, если он сейчас смотрит на меня, он почувствовал, как сильно я скучаю по нему и что следующие два часа кажутся мне целой жизнью.

За большим дубом я вижу его, его силуэт и взгляд, постоянно прикованный к моему. Я подмигиваю и наблюдаю, как силуэт моего прекрасного мужчины расслабляется.

— Хотела бы я иметь то, что есть у тебя, — вздыхает Эмма, стоя рядом со мной и глядя на звезды.

— Что происходит, Эм? Тейт не дает тебе покоя?

— Нет, совсем наоборот. Его ничего не волнует. У него есть другие шлюхи, о которых он должен беспокоиться.

Я обнимаю ее, пытаясь облегчить ее боль. Мужчины — отстой.

— Прости, Эм, я не знал, что Тейт такой. В курятнике еще много членов.

Она хихикает: — Это Эрик тебя научил?

— Кто еще?

***

— Ты нервничаешь? — спрашивает Адриана, поправляя мой поезд.

Меня передергивает от того, что меньше чем через двадцать минут я снова увижу Лекса.

— Ни капельки, — отвечаю я.

Адриана объявляет, что наконец-то закончила. Стоя в стороне, она наблюдает за мной. Едва ли выше шепотом, я слышу только: — Нет слов, — и смотрю, как она вытирает с лица упавшую слезу.

— Тушь для ресниц, Адриана, — мягко говорю я.

Она смеется, вытирая глаза салфеткой: — Время шоу.

По словам Джен, девушки планировали простую свадьбу. Никаких подружек невесты или женихов и простая, короткая церемония. Единственное, чего я должна сделать, чего я не могла бы желать больше в данный момент, — это пойти к алтарю с моим папой.

Мой папа протягивает руку и шепчет: — Чарли, ты уверена в этом?

Не сделав ни единого вдоха, я отвечаю: — Никогда в жизни я не был так уверена в чем-либо, папа.

Он поглаживает мою руку, в его глазах стоят слезы. Я так готов. Скрипка начинает играть «Can't Help «Falling in Love» сладкая мелодия пробирает меня до мурашек.

На вершине скалы, в месте, которое мы называли своим, вот-вот начнется новая история. Когда я поворачиваю за угол, мой взгляд сразу же притягивается к нему. Его изумрудно-зеленые глаза сияют так ярко, ярче любого света, который я видела, и поэтому без всяких колебаний мое сердце и ноги ведут меня к нему, чтобы найти путь к месту, которое называется домом.

Двадцать шестая глава

Лекс

В жизни мы стремимся к совершенству. Будь то эмоциональное, физическое или материальное совершенство,

и снова и снова нам напоминают, что совершенство — это лишь миг. Наш естественный инстинкт — жаждать чего-то большего, исследовать наше желание, жажду или стремление найти что-то высшее.

Как люди, наши мозги запрограммированы думать именно так, но сегодня в полночь мой мозг был перепрограммирован, потому что совершенство идет ко мне по проходу, как ангел чистоты во всей своей красоте.

Улыбка Шарлотты сияет. Еще несколько шагов, и она наконец-то окажется рядом со мной.

Марк целует ее в щеку, прежде чем передать ее мне, а затем, как я и ожидал, как и жаждал, толчок. Электризация каждой частички меня, постоянное напоминание о том, что только она способна заставить меня чувствовать это.

Я знаю без единого сомнения, что она тоже это чувствует, и я знаю, что не должен был этого делать, но я наклоняюсь и целую ее губы, захваченный моментом.

— Шарлотта, ты прекрасна, — тихо шепчу я ей в губы.

Торжествующий прерывает нас, и там, под бледным лунным светом, в три минуты пополуночи, я начинаю произносить слова.

— Шарлотта Оливия Мейсон, я обещаю беречь и любить тебя беззаветно до конца наших дней. Я клянусь, что каждый мой вздох и каждый удар моего сердца будет принадлежать тебе и только тебе.

Я надеваю кольцо на ее палец и снова целую его, прежде чем наступает ее очередь говорить.

— Александр Мэтью Эдвардс, я принимаю тебя как своего постоянного друга и любящего партнера. Я обещаю быть верной и посвятить себя тебе, только тебе и нашему браку. Я отдаю тебе свою руку, свое сердце и воздух, которым я дышу, до тех пор, пока мы оба будем живы.

Шарлотта снова надевает кольцо на мой палец.

Не дожидаясь слов, я целую ее. Пять часов разлуки кажутся целой жизнью, и теперь, на глазах у нашей семьи и друзей, мы официально стали мистером и миссис Эдвардс. Среди самых близких и родных раздается рев, свист и хлопки. На заднем плане играет негромкая скрипичная пьеса, и без предупреждения на горизонте раздается раскат грома, но Шарлотта ничуть не вздрагивает. Раньше она пугалась этого звука, никогда не объясняя мне причину.

— Почему гром не напугал тебя?

— Потому что у меня есть ты, чтобы защитить меня, — она улыбается, обнимая меня, и мы продолжаем терять себя друг в друге, наши губы не могут разомкнуться, пока Рокки не говорит нам «остановиться, потому что это граничит с порнографией».

Мы отстраняемся, когда начинается музыка, и прямо здесь, на нашем месте, мы танцуем под то, что когда-то было нашей песней.

— Я люблю эту песню, — Шарлотта кладет голову мне на плечо.

— Я знаю… Я не был уверен, что…

Она прерывает меня, приложив палец к моим губам: — Мне все равно, что будет потом. Никто и никогда не сможет стереть тот момент времени, когда мы сидели бок о бок, играли на пианино и пели. Что бы ни случилось потом, мне все равно. Этот момент остался со мной, эта песня осталась со мной, и, Лекс, это наша песня. Она не испорчена, и спасибо, что ты выбрал ее сегодня для нашего танца.