Пресс-хата
Шрифт:
– Все потроха отбили, сучары! Всю жизнь навеки поломали! – хлебнув дрянной сивухи, слезливо жаловался он собутыльникам. – У-у-у, козлы позорные!!! Ненавижу!!!
...Так утекал год за годом. С момента выселения из квартиры Афанасьев ни разу не смотрел телевизора, не читал газет, не слушал радио... Все интересы Клопа сводились к добыче харча (в первую очередь «пол-литра насущного»). Он практически смирился со злодейкой-судьбой и, наверное, тихо-мирно закончил бы жизненный путь на все той же свалке, если бы не одно знаменательное событие, в корне изменившее дальнейшую участь бывшего «кума». Клоп-Афанасьев получил наследство! Умерший от пневмонии сосед по хибаре по прозвищу Паук (подлинного его имени никто не знал, да оно никого и не интересовало) перед самой кончиной завещал Клопу свое рабочее место. В отличие от рывшегося в отбросах Афанасьева, Паук трудился в несколько более комфортных условиях, а именно просил милостыню
– М-ментам д-долю от-стегивай! – хрипя от удушья, напутствовал наследника Паук. – Не з-забудь наладить к-контакт с Витькой Комендантом. Он в с-сортире х-хозяин! В-вечный д-дежурный! С-стучит ментам, а ему п-поддержку д-дают. Не с-сорься с В-витькой, л-лучше п-подружись! А м-место дох-ходное. Н-не пож-жале-ешь!!! Х-р-р-р!!! – Засучив ногами в агонии, Паук испустил дух.
Без проволочек и без лишней помпы мертвеца закопали здесь же, на окраине свалки. Вечером того же дня Клоп отправился вступать в права наследования. Без особых проблем отыскав «доходное место», он спустился вниз, подошел к будке, у турникета в которой сидел влиятельный Витька Комендант, открыл рот, готовясь произнести заранее отрепетированную приветственную речь, и... остолбенел. Перед ним на пластиковом стуле восседал здорово постаревший, абсолютно облысевший, распухший от беспробудного пьянства, облаченный в изжеванный синий халат бывший «хозяин» «крытой» Виктор Степанович Фелицин.
– Здорово, начальник! – оправившись от изумления, вскричал Афанасьев. – Сколько лет, сколько зим!
– Здорово, Сашка! – присмотревшись к грязному оборванному бомжу и опознав в нем своего давнего соратника, обрадовался Фелицин. – Вот так встреча! Это надобно непременно обмыть!
Сдав «боевой пост» сменщице бабе Любе, Витька Комендаант радушно пригласил Клопа в крохотную каморку при сортире, где постоянно обитал (на его счастье, баба Люба, имевшая комнату в коммуналке, на туалетную жилплощадь не претендовала). «Хозяин» «крытой» опустился на дно общества еще стремительнее «кума». Подсиженный новым начальником оперативно-следственной части, он вмиг лишился работы, погон, служебной квартиры и отправился в Москву, к взрослой замужней дочери Веронике, но та папу не приняла. Дескать, самой тесно с мужем да с ребенком в двухкомнатной малогабаритке. Зять Володя оказался более гуманным. Он проявил определенную заботу о бездомном тесте и через посредство знакомого участкового капитана Кузнецова устроил Виктора Степановича в платный привокзальный сортир. Там разжалованный властитель зековских судеб разом обрел «и стол и дом» [50] . Десять часов в сутки он взимал плату со страждущих, подворовывая по мелочи, два часа чистил писсуары, драил унитазы, мыл полы, двенадцать часов отдыхал. Кроме того, дважды в неделю Фелицин подробно информировал участкового Кузнецова обо всех мало-мальских подозрительных личностях, замеченных им в туалете. Платили, ясный перец, негусто... тем не менее по сравнению с Клопом Витька Комендант существовал довольно сносно. В каморке было сухо, тепло, имелась мебель: фанерная тумбочка, заменявшая холодильник, сетчатая кровать с засаленным тюфяком, обшарпанный стол, пара табуреток... Для бомжа-алкоголика Фелицин вообще, можно сказать, роскошествовал – помимо пусть пропитанного специфическим запахом, но жилища, он обладал черно-белым телевизором и даже стареньким кассетным магнитофоном!
50
Выражение заимствовано из знаменитой басни И. А. Крылова «Стрекоза и муравей», а именно из следующей строфы:
Потемнело чисто поле,
Нет уж дней тех светлых боле,
Где под каждым ей листом
Был готов и стол и дом.
– Присаживайся! Выпьем за встречу! – предложил Афанасьеву Фелицин, хлопотливо доставая из тумбочки две бутылки водки, замызганные стаканы, полбуханки черного хлеба, банку килек в томате и перочинный ножик. – Кстати, спроворь закусь!
Афанасьев торопливо, порезав палец, вскрыл консервную банку, покромсал плесневеющий засохший хлеб.
– Ну, вздрогнем! – сказал бывший «хозяин».
– Вздрогнем! – охотно согласился бывший «кум», жадно проглотил спиртное, рукой выловил в жидкой томатной подливе кильку покрупнее и положил в рот.
– Хлебцем, хлебцем зажуй, – посоветовал Витька Комендант. – Иначе развезет.
Клоп послушно погрыз черствый кусок.
– Н-д-да-а-а... – завистливо протянул он. – Ты, Виктор Степанович, отменно устроился! Кра-со-та!
– Смотря с чем сравнивать! – печально-философски вздохнул Фелицин. – Смотря с чем! Все в мире относительно...
На протяжении полутора часов сослуживцы предавались ностальгическим
– Смотри! – от волнения едва не расплескав стакан с водкой, вдруг воскликнул Афанасьев, тыча трясущейся пятерней в экран. – Лимон, мать его! Однозначно Лимон!!!
– Какой еще Лимон? – не понял Фелицин. – У тебя глюки, Саша? Белая горячка?
– Вовсе нет! – обиделся Афанасьев. – Я трезв, аки стекло! Ведущий... Задворенко, кажется, да? Так вот никакой он не Задворенко, а наш с тобой зек, в восьмидесятые годы мотавший срок за участие в групповом изнасиловании девчонки-старшеклассницы. Одно время козлил в пресс-хате... Ну, помнишь, номер 66 под руководством Юрки Крылова, а после ее расформирования еще кукарекал под нарами в «красной» камере. И постоянно стучал, стучал, стучал!.. Мишка Лимонов! Он же Чукча Неумытый-Лимон-Однако-Лялька... Правда, пластическую операцию сделал да мыться-бриться научился... Но меня не проведешь! Не-е-ет!
– Чушь! Ты просто спятил! – покрутил пальцем у виска бывший «хозяин».
– Ничего подобного! – пылко возразил бывший «кум». – Эту грошовую наседку я в любом обличье узнаю, и никакой камуфляж меня не обманет! Приглядись-ка повнимательнее: левое ухо чуть длиннее правого, на мочке крохотный резаный шрамчик (характерная примета Лимона!) плюс манера речи. Хоть Миша и не вставляет больше где ни попадя словечко «однако», но остальные нюансы сохранились в неприкосновенности. Не веришь? Сравни уши, сравни!
Фелицин пристально всмотрелся в наглую физиономию Задворенко, который в настоящий момент с пакостным упоением поливал грязью Евгения Максимовича Примакова.
– Точно! Левое больше правого... и шрам слегка заметен, – спустя минуту задумчиво промолвил он. – В придачу твое профессиональное чутье! Гм-м, ин-те-ре-сно! Очень даже интересно... Одного не пойму – какЛимонов умудрился трансформироваться в Задворенко (если он действительно Лимонов)?.. И еще – почему оборотня раскусил только ты и только сейчас?
– Отвечу по пунктам, – сладко сощурился Афанасьев. – Первое – изменить внешность (а заодно документы с биографией), вероятно, помог Мишке кто-то богатенький, кровно заинтересованный в его услугах. За бабки, знаешь ли, многое возможно... Между прочим, спонсор не просчитался. Гляди, как лает в телеэфире! Аж заслушаешься! Второе – я знал Лимона больше, чем кто бы то ни было! На протяжении целого ряда лет тесно-претесно с ним общался. Каждый миллиметр Мишкиной душонки досконально изучил. Я и увидел-то сперва ее, душонку, стало быть [51] ! Лишь потом обратил внимание на характерную примету, не исчезнувшую вместе с прежней внешностью... Короче, других он может обмануть, но меня ни-ког-да! Наконец, третье – с 1992 года я ни разу не смотрел телевизор. Ни разу!
51
Надо отдать должное, некоторые «кумовья» действительно являются превосходными психологами. А если хорошо знаешь душу человека, то разглядишь ее под любой маской. Что и произошло в вышеописанной ситуации.
– Логично! – хорошенько поразмыслив, пробормотал Витька Комендант. – Но что нам с тобой даст сие потрясное открытие?
– Де-е-е-еньги! – хищно прошипел Клоп. – Ог-ро-о-омные деньги! Помнишь Олега Арсеньева по прозвищу Лорд, до смерти затоптанного в пресс-хате нашими парнокопытными?
Экс-начальник «крытой» утвердительно наклонил сально поблескивающую в свете электрической лампочки лысую голову.
– Так вот... – суетливо потирая заскорузлые от помоечной грязи руки, продолжал бывший «кум». – У Арсеньева остался младший брат Вадим. Жу-у-утко крутой тип! Ничего не боится: ни милиции, ни конкурентов, ни самой смерти... Одно погоняло Викинг [52] чего стоит. Сущий зверь! Ребята на свалке говаривали, будто бы он возглавляет сейчас одну из мощных криминальных группировок... Как думаешь, чтосотворит Викинг с тем, кто принимал непосредственное участие в убийстве его родного брата?
52
Викинги – древнескандинавские морские разбойники. Прославились исключительной воинской храбростью и не меньшей жестокостью. Не давали пощады врагам, но и сами ее не просили. Нападали не только на торговые суда, но и на прибрежные поселения. Они никогда не сдавались в плен, предпочитая умереть в бою. Дерзкие набеги викингов наводили панический ужас на всю тогдашнюю Европу.