Престол Элдрейна: На неведомых дорожках
Шрифт:
Только это была вовсе не буря.
Из драконьего черепа хлынула охота. Мимо них, тесня друг друга, проносились эльфийские всадники и их скакуны, кони о восьми ногах, двухголовые козлы, огромные кошки с рогами, венчавшими их гладкие лбы, извивающиеся змеи с сотней глаз, бесшумные химеры на куриных лапах и блеющие бараны размером с ломовую лошадь. Чёрные псы с жутко горящими глазами захлёбывались звонким лаем, и, хотя один или два из них повернули чуткие носы в сторону близнецов, никто не замедлил бег.
Королева Айяра проскакала мимо них на великолепном чалом жеребце рядом со своей
Буря унеслась прочь. Снег, кружась, падал на них, покрывая тропу искрящимся порошком. Ветер прекратился. Шум стих. Из драконьей пасти не спеша вышла одинокая фигура, уравновесив на левой ладони сферу, сплетённую из тонких гибких стеблей. Внутри сферы метались огоньки.
— И как вы только умудрились выбраться из клетки? — Око выглядел скорее довольным, чем рассерженным. — Впрочем, неважно. Я удаляюсь, чтобы насладиться славной охотой. И войной, которую спровоцирует её кровавый исход.
Он подбросил сферу в воздух одновременно с тем, как Уилл швырнул льдом, а Роуэн метнула в него дротик, заряженный молнией. Вместо Око оружие поразило сферу, из которой, возмущённо жужжа крылышками, вылетели крохотные голубые феи. Они принялись тыкать и колоть лошадей миниатюрными копьями и сделанными из шипов стрелами. Близнецам стоило огромных усилий сдержать перепуганных животных. К тому времени, как рой, пронзительно вереща, улетел вслед за охотой, Око исчез. Двойняшки остались в одиночестве на опустевшей тропе посреди заброшенных развалин Ночи солнцеворота.
14.
Вдалеке раздался исступлённый вой.
— Это Гаррук! — Уилл покрутил головой, пытаясь понять, откуда доносится звук.
— Вспомни, что было, когда мы просили Гаррука о помощи в прошлый раз.
— Он сказал, что собирается выследить и убить Око.
Роуэн уставилась на него, приоткрыв рот, а затем сказала: — Да, точно.
— Если олень побежит по мосту, — а что его остановит? — тогда и охота должна будет пересечь реку, а значит, что и Око должен будет пересечь реку, а значит, Гарруку тоже придётся пересечь реку. Найдём Гаррука, и он приведёт нас к охоте.
К счастью, походный фонарь не пострадал во время потасовки. Но когда они добрались до луга, потребность в его свете отпала. Огромная выпуклая луна, больше, чем любая полная луна, когда-либо виденная Уиллом, светила так ярко, что можно было разглядеть каждый цветок на лугу и проследить за движением каждой струи в речном потоке. Охотник стоял по колено в воде, схватившись за голову, а его тело содрогалось от выпущенной на волю скверны. Гниль покинула его вены и теперь, похоже, пожирала его изнутри.
— Что, если тот осколок защищал его? — сказал Уилл. — Что, если лучше было оставить его внутри? Проклятье скоро съест его заживо.
— Мы этого не знали, и сейчас уже ничего не поделаешь, — нетерпеливо ответила Роуэн. — Не знаю, как долго он ещё протянет. Если он не может преследовать охоту, придётся попробовать нам самим. Мы обязаны спасти Отца.
Она поскакала к мосту, ожидая, что Уилл последует за ней. Разумеется, она была права, и всё же плотный комок гнева и угрызений совести впился ему под рёбра, словно усаженная шипами палица. Тёмные ундины встали против течения, чтобы держаться рядом с Гарруком, дожидаясь шанса утянуть его под воду. Охотник бессильно опустился на колени на мелководье и заревел от боли, борясь с проклятьем.
Сильная рябь плеснула о берег. Ундины нырнули, скрывшись из виду. Из глубины в туче брызг, сплошь покрывших его бронированную спину, выскочило чудовище размером с повозку. У него было по меньшей мере шесть разинутых ртов. Сомкнув вокруг Гаррука самые крупные челюсти, оно поволокло его в быстрину. Сопротивляясь, гигант сцепился с чудовищем, и вдвоём они покатились по отмели.
Уилл спешился и побежал к ним с мечом наголо. От моста Роуэн крикнула ему вслед: — Стой! Это бесполезно! Он убьёт тебя, как убил Дюжего!
Уилл не мог объяснить, что им двигало. Им нужен был Гаррук, чтобы выследить охоту, но здесь крылось и нечто большее. Он чувствовал странное побуждение, которое могло быть и благородным, как долг чести, и мелочным, как попытка самооправдания. Подобным образом мог бы действовать ведьмин сглаз, вынуждая кого-то совершать поступки, о которых он впоследствии станет жалеть, если выживет. У него промелькнула шальная мысль: а вдруг Эловен была права? Вдруг они с Роуэн действительно несут в себе проклятье ведьмы? Но размышлять уже было некогда — только действовать.
Он достиг берега как раз в тот момент, когда Гаррук уложил огромную тварь на лопатки и сломал ей хребет с хрустом, который эхом разнёсся в ночи. Резко обернувшись, Гаррук заметил Уилла и его меч. Из порезов на его коже сочилась тёмная густая кровь, словно гной из воспалившейся раны. Он оскалился, сверкнув зубами, и поднял окровавленные руки.
— Гаррук, это я. Уилл Кенрит.
Под кожей охотника пульсировали тени. Его рот открывался и закрывался, но оттуда не доносилось ни слова. Он метнулся к Уиллу так стремительно, что тот не успел увернуться. Но Гаррук не собирался на него нападать. Он подхватил свой топор, брошенный в траве, и с громким криком швырнул его в сторону моста. Лезвие топора глубоко вошло в землю у подножия обсидианового пролёта. На миг Уиллу показалось, что охотник атаковал Роуэн, которая сжимала в руке дротик, стараясь при этом угомонить перепуганную лошадь. Но затем он увидел то, с чем Роуэн приготовилась сражаться.
Монстр, страшнее которого он ещё не встречал, мчался к ней по чёрному как смоль пролёту. Это было тёмно-синее, почти чёрное существо с четырьмя когтистыми руками и четырьмя когтистыми ногами, рядами извивающихся щупалец вдоль хребта и безглазой головой, чья мерзкая круглая пасть была усеяна белоснежными острыми зубами. Четырёхрукий щупальцевый спинорёв, как и предупреждала Эловен.
Существо прыгнуло. Роуэн зарядила дротик молнией, но чудовище широко раскрыло пасть и поглотило магию, поскольку именно это делало его породу столь опасной, а вовсе не когтистые лапы или ядовитые цепкие щупальца, как можно было подумать.