Престол Эсконела
Шрифт:
Спартак переспросил, и рабочий объяснил, что Бьюсион и Лидис оставят наземный мобиль возле главного входа, поднимутся по ступеням, войдут в зал и направятся к предназначенным им местам по широкому проходу.
Спартак, словно бы прогуливаясь и наблюдая за ведущимися в храме работами, прошел весь этот путь и остался доволен увиденным. Так и сказал Джюноре:
— Это должно сработать.
Девушка была бледна как смерть.
— Ты уверен? Нашел место, куда можно будет поместить Тхарла с карабином?
Спартак уверенно кивнул.
— А как ты? — поинтересовался он. — Ты справишься с Лидис?
— Не знаю, — с трудом выговорила Джюнора. — До тех пор, пока не встречусь с ней лицом к лицу, ничего не могу сказать. Вообще, у меня исключительно богатая практика в деле сокрытия своих мыслей. Этому меня здорово обучили
XXII
Следующий день — великий день в истории Эсконела, когда последние следы прежнего порядка должны быть выметены напрочь, когда братья прежнего правителя подтвердят законные права знаменитого Бьюсиона на трон и с ликованием, во весь голос распевая благодарственные гимны в честь Бельзуека, сольются с ним, — выдался удивительно теплым и ясным. Солнце с утра светило так охотно, так ласково, что хотелось петь и возносить хвалы тем, кто сумел обустроить прежде сумбурный, погрязший в торгашестве и мелких суетливых делишках Эсконел, кто наконец наполнил души великим смыслом служения Бельзуеку.
Так примерно описывали наступающий день средства массовой информации и вещающие на все улицы динамики. Было для кого вещать! С самого восхода тротуары были забиты толпой. Многие в посте и молитвах провели ночь на воздухе. Бьюсион тоже не забывал их своими щедротами, и с рассветом со стороны дворца полились гимны в честь спасителя Бельзуека.
Все работы в храме были закончены. Вокруг на флагштоках развевались знамена. Ворота были распахнуты — храм как бы ждал прибытия ликующих жертв.
Бьюсион оказался пунктуальным человеком — все мероприятия выполнялись точно в срок, и сам он минута в минуту вышел из дворца. Узурпатор был в расписной, отливающей золотом, парадной броне. Его сопровождала бледная, очень красивая, одетая, как всегда, в длинное закрытое черное платье Лидис. Они не спеша прошли к мобилю. Зрители, которые пришли поприветствовать венценосную пару, тут же настроили свое сознание на восхваления новых правителей. Кто ее знает, эту Лидис! Возьмет да и словит в чьей-нибудь голове крамольную мысль, потом не отбрешешься…
На всем пути их встречали приветственными криками и аплодисментами, а также здравицами в честь Бельзуека и Бьюсиона, который выполнил свое обещание перед жителями планеты и дал им возможность поклоняться самому могучему, самому живучему, самому-самому Бельзуеку. Эта церемония произвела впечатление даже на иноземцев, случайно оказавшихся на Эсконеле в этот день. Пышность церемонии, богатство и яркие наряды горожан вызвали у них невольную зависть. На их планетах все проходило куда скромнее, да и при прежнем правителе Эсконела местные жители особенно не старались пустить пыль в глаза. Те, кто посообразительней, понимали, для чего власти так расщедрились — после гибели наследных принцев все населенные планеты ближайшего сектора будут вынуждены окончательно признать новое правительство и завязать с ним тесные отношения. Одним словом, негласная изоляция, в которой так долго пребывал Эсконел, после сегодняшнего праздника теряла всякий смысл.
С помощью этого спектакля новые власти пытались затуманить прошлое — если хотите, затмить его. Смотрите, гости дорогие, — вот ликующий народ, вот добродетельные служители культа, вот верная стража, вот сам могучий Бьюсион со своей кроткой супругой. Все как у людей!..
К сожалению, во время проведения торжественных мероприятий так и не удалось избежать некоторых курьезных происшествий. На улице напор толпы вынес к самой машине царствующих лиц какую-то старушку, которая попыталась вручить правителю и его супруге букет пышных роз. Охрана уже совсем было собралась отогнать дерзкую нарушительницу, однако Бьюсион приказал остановить машину и лично направился к старушке, чтобы принять букет. Толпа встретила это происшествие оглушительным ревом одобрения. Женщины не могли сдержать слезы…
За несколько минут до прибытия парадного кортежа в храме, на передних скамьях, занятых высокопоставленными чиновниками и жрецами, какой-то толстяк вдруг с размаху ударил себя по затылку. Соседи с недоумением глянули в его сторону, а тот, вскинув брови, принялся рассматривать ладонь.
Тот распорядился вынести толстяка на свежий воздух, затем невозмутимо занял его кресло. Он вел себя так естественно, что соседи признали за ним право занять почетное место.
Уже устроившись в первом ряду, оглядевшись, Спартак вздохнул — если бы и дальше все прошло так же гладко. В этот момент парадный кортеж подъехал ко входу в храм. Все встали. Спартак попытался было заглянуть в проход, по которому, судя по приближающимся аплодисментам, шли правитель и его супруга, однако даже с его ростом это оказалось невыполнимым делом. Он так и остался стоять — хлопал радостно, с выражением восторга на лице, а сам вдруг припомнил вчерашнюю ссору, которая вышла у него с Тхарлом. Тот обегал весь город в поисках достойных наследного принца апартаментов, когда же ничего подходящего найти не удалось, повинился перед Спартаком. Ученый сразу не сообразил и выговорил солдату, что ему, собственно, все равно, где они остановятся. Тем более что эту ночь спать им не придется. Тхарл неожиданно насупился, стал горячо доказывать, что наследному принцу не подобает валяться на грязной кровати и жрать что придется. Только тогда до Спартака дошло, как это важно для ветерана — соблюдать субординацию. Ему вдруг так захотелось положить Тхарлу руку на плечо, утешить его — не принимай ты к сердцу эти чины, звания! Ну их!.. Шестым чувством он догадался, что так поступать не стоит — зачем лишать человека веры в то, что он служит так же, как в добрые старые времена, выполняет требования устава и свято блюдет данную когда-то присягу. Фамильярность была здесь ни к чему. Он сурово отдал приказ — подойдет любое жилье с двумя выходами, на отдых отводится четыре часа, затем подготовка к операции. Начало ее назначается на четыре часа утра.
Тхарл тут же подтянулся и бросился исполнять приказ.
… Кто-то обратился к Спартаку с вопросом, он ответил вежливо, выказав при этом учтивость и отменные манеры. Сразу видно, этот доктор из благородного семейства. Спартак был тем более удовлетворен, что его догадка насчет статуса Бьюсиона оказалась верна. Вокруг него, среди жрецов и незнакомых военачальников, большинство составляли прежние члены правительства и лица, приближенные к его отцу и Ходату. Ясно, что они вполне сознательно совершили предательство и теперь верой и правдой служили Бельзуеку. Выходит, собственных сил у Бьюсиона было очень мало — их совершенно не хватало, чтобы управлять планетой с девятисотмиллионным населением. Подобное обстоятельство значительно облегчало дело. Предавший один раз никогда не будет до конца верен новому правителю. Далее, согласно расстановке сил в нынешнем руководстве Эсконела, Бьюсиона трудно назвать марионеткой Бельзуека. Мысль о том, что этот монстр заключил своеобразный союз с темными людишками, охочими до власти и богатства, обретала реальность. Конечно, Бельзуек вряд ли играл на равных, хозяин был он, — и все же это была смертельно опасная игра, в которой проигравший сразу приносился в жертву. Если проиграет божество, его тоже ждет подобная участь. Выходит, стан врагов не так уж един, в этом союзе тоже хватает противоречий. Что ж, посмотрим, как поведут себя эти разбойники и предатели, когда рухнет один из столпов их могущества.
Сколько их, в одночасье предавших прежнего правителя! Сердце Спартака зашлось от боли и негодования.
Вновь мысли перескочили к Тхарлу. Темной ночью он с Джюнорой проводил его к парку, примыкавшему ко дворцу правителя. Девушка заранее предупреждала о приближении патрулей, так что они быстро добрались к намеченному заранее месту, откуда забирался воздух для вентиляции дворца. Тхарл вскрыл решетку и влез внутрь трубы. На прощанье помахал рукой…
Ветеран осторожно переменил положение тела, потер пролежень на ноге. Горячий, влажный, сопровождаемый противным запахом воздух продувал его от ног до головы.