Преступление победителя
Шрифт:
— Делия, — напомнил Арин собравшимся вокруг него слугам. — Где ее искать?
Мастерская портнихи располагалась в лучшей части дворца, в комнате на первом этаже. Там было светло, и рулоны материи переливались на солнце. Когда Арин вошел, Делия сидела за работой. У нее на коленях лежала гора дорогой ткани насыщенного винного цвета. Арин задал ей вопрос, и швея медленно, по одной, вынула булавки, которые держала во рту.
— Мне нужно знать, кто пытался дать тебе взятку.
— Не ожидала от вас такого вопроса.
— Я ходил в город. — Арин ненавидел дворец. Снаружи было легче, хотя столица ему тоже не нравилась. Он все время чувствовал себя разведчиком на вражеской территории, поэтому ходил всегда осторожно, предпочитая темные переулки широким улицам. — Там есть таверна…
— О, я знаю, о чем вы. Единственное заведение, куда пускают гэррани.
— Туда пускают всех, в особенности тех, кто делает и принимает ставки. Если бы я захотел, то поставил бы на то, что за тобой охотится весь двор, пытаясь выяснить хоть что-нибудь о платье, которое наденет твоя госпожа на свадьбу. На кону большие деньги.
Делия воткнула булавки в подушечку, закрепленную у нее на запястье, и провела по ним пальцем. Они напоминали серебристые травинки.
— Я никому не рассказываю о свадебном платье. И взятки я не беру. Даже от вас не возьму.
— Я и не просил об этом. Мне нужно другое: просто скажи, кто спрашивал.
— Вы хотите, чтобы я всех перечислила? Длинный получится список.
— Тогда скажи, кто не спрашивал.
Делия посмотрела на Арина с недоверием:
— Зачем?
— Если кто-то не спрашивает, значит, и так знает.
Портниха снова коснулась булавок в подушечке.
— Глава сената, — призналась наконец она. — Почти все придворные приходят сами, даже самые важные птицы. Боятся, вдруг кто-то еще узнает то, что они надеялись выведать у меня. Но главу сената я не видела ни разу. Даже его дочь, Марис, пыталась добиться от меня сведений. Взамен обещала, что возьмет к себе портнихой. — Делия усмехнулась. — Я шью одежду только семье императора. Он никогда меня не отпустит. — Портниха с вызовом посмотрела на Арина, словно ждала, что тот пообещает: однажды все изменится.
От жгучего стыда осталась только жесткая, обгорелая головешка. Арин сделал шаг к выходу.
— С ней что-то случилось, — сказала вдруг Делия.
Он замер.
— О чем ты?
— За несколько недель до вашего приезда… Служанки леди Кестрель принесли мне бело-золотое платье: подол был чем-то испачкан, сзади и на коленях грязь, на рукаве следы рвоты, кое-где разошлись швы.
У Арина пересохло во рту.
— Служанки спрашивали, можно ли как-то спасти платье, — продолжила Делия. — Но оно было в ужасном состоянии. Я пустила его на тряпки.
— Когда? — выдавил Арин.
— Я вам уже сказала.
— Кестрель с кем-то встречалась в тот день?
Делия только развела руками:
— Я понятия не имею, когда именно она надевала это платье и куда ходила. Это знают ее служанки, но на вашем месте я бы у них не спрашивала. Кого-то точно подкупил принц, и одним богам ведомо, сколько среди них шпионок императора.
— Но должна же ты знать что-то еще.
— Я уже все рассказала.
— Она часто к тебе ходит. Раздевается, когда нужно снять мерки. Ты что-нибудь заметила? — Арин вспомнил, как выглядело лицо Кестрель, когда на нее напал Плут, и внутри все сжалось. — Может, появились синяки, шрамы примерно в это время? Или после?
— Нет, — ответила Делия, и Арин уже было выдохнул, но швея добавила: — По крайней мере, я не видела. Но она уже неделю у меня не была.
— Следи за ней повнимательнее.
— Не могу. И докладывать вам не могу. Император…
— Я — губернатор Гэррана.
Делия взглянула на Арина с жалостью:
— Мы оба понимаем, чего стоит этот титул.
Арин закрыл лицо руками и покачал головой:
— Хотя бы пообещай, что передашь мне, если заметишь что-то… необычное.
Портниха пожала плечами:
— Пока ничего интересного. Заказ на новое повседневное платье. Служанки принесли кое-что зашить, да еще жаловались на моль в платяном шкафу. Вот, пожалуй, и все.
Делия по-прежнему смотрела на него с печалью, и Арину захотелось как-то оправдаться, объяснить, что Кестрель интересует его исключительно как дочь генерала и важная государственная фигура. Испорченное платье должно было ему о чем-то сказать. Но о чем? Он должен понять, ведь Кестрель любит сунуть нос в чужие тайны, и порой ей удается потянуть за нужные ниточки и узнать то, чего знать не следовало.
Арин хотел объяснить: все, что связано с Кестрель, касается императора, а значит, и Гэррана. Поэтому он и попросил Делию о помощи. Только ради их общей родины, вовсе не из страха за Кестрель, не из любви к ней. Не потому, что Арин, услышав про платье, живо представил, что могло случиться с дочкой генерала, и придумал тысячу причин для подобного развития событий. Но объяснить все это было непросто, поэтому он молча пошел к двери.
— Вы ей очень дороги, — сказала Делия вслед. — Я знаю.
Но Арин понимал, насколько далеки эти слова от правды, — они больше напоминали злую шутку. Он рассмеялся.
Мысли Арина окутала тьма, и, погруженный в них, он не заметил, что в коридоре тоже стало темно. Почти все лампы погасли, в последней, шипя, догорало масло. Он собирался вернуться в свои покои, но оказался совсем в другом крыле, в полузаброшенной части дворца. На стенах висели потертые гобелены, которые, насколько Арин сумел разглядеть в тусклом свете, изображали победы валорианцев столетней давности. В те времена Гэрран процветал, а Валория была просто клочком земли, который населяли неотесанные варвары. Они до того любили кровь, что каждый готов был нанести себе увечье, лишь бы полюбоваться ее видом.