Преступления могло не быть !
Шрифт:
А хотя бы о том, чтобы сообщили о себе: кто такие, где живут, кем работают, какая у них семья, как дорого им стоило то, что отнял у них Ледяшкин.
Пять писем отправила в далекий Иркутск. Хорошо, если люди поймут. А ответы нужны. Для работы. Главное, чтобы толковыми оказались.
Наконец, получен первый ответ. Потом еще два. Нина Михайловна пошла в отряд.
– Не хотела я тревожить ваше прошлое, - обратилась она к заключенным, но пришлось. Как-то Алексей Иванович Ледяшкин сказал мне: "Ни за что сижу. Подумаешь, спекулянтов ограбил. Так их вешать, паразитов, надо... "
– Да попадись они мне, подлюги, сразу голову оторву, - перебил ее Ледяшкин.
– Из-за них, сволочей, семнадцатый год мантулю!
– До сих пор мне казалось, - все тем же спокойным голосом продолжала Налетова, - что вы, Алексей Иванович, человек правдивый. Оказывается, я глубоко ошиблась.
И Нина Михайловна принялась читать:
"Уважаемый товарищ начальник отряда Налетова Н. ! Получил ваше письмо. С огорчением узнал, что тот грабитель до сих пор не исправился. Он принес в наш дом горе... "
Заключенные слушали, опустив головы. А когда пришли в себя и оглянулись, Ледяшкина уже не было.
Перед отбоем он зашел к Налетовой. Вид измученный, руки дрожат, говорит сбивчиво.
– Пришел объясниться, Нина Михайловна. Трудное это дело, но знайте: решаюсь неспроста. Неприятное письмо...
Нине Михайловне стало не по себе. Понимала: тяжело человеку. Ведь, может быть, в эту минуту будущее его решается.
– Но я не обижаюсь. Одного хочется: чтобы вы и дальше помогли мне. А я не подведу.
Ледяшкин рассказал и о том, как думает жить дальше. Об одном говорил особенно задушевно:
– Я учиться пойду. Нина Михайловна, на токаря пойду учиться. Вот какая моя мечта.
– И в школу надо, - подсказала Налетова.
– И в школу. А еще дума есть: этому Егору Саватаеву, что письмо написал, поддержку оказать. Вот заработаю деньги - до копейки вышлю.
Минуло полгода. Ледяшкин уже работал, учился на курсах токарей. Стал добрее, но ходил задумчивый. Это настораживало.
В одной из бесед Алексей признался: "Тоскую почему-то, хоть в петлю лезь... "
Откровенность заключенного подсказала Налетовой: не понял он еще смысла труда, не ощутил полезности своей работы. Попросила главного инженера прикрепить Ледяшкина к токарю Радову.
Через день Алексей рассказывал Налетовой:
– Мастера мне дали - виртуоз. Никогда не думал, что человеческие руки на такие дела способны.
Радов не скупился на время. Охотно посвящал Алексея D тайны мастерства. Новый мир открывался перед Ледяшкиным...
* * *
Ледяшкин сдержал слово: он пошел учиться в пятый класс. Как-то спросил Нину Михайловну:
– Если я подам заявление в секцию внутреннего порядка, примут?
– Думаю, что примут, - ответила Налетова.
– Во всяком случае, я буду ходатайствовать.
И вот Ледяшкин стоит перед широким столом. Спрашивают о работе, об учебе, о правах и обязанностях члена секции внутреннего порядка.
Ледяшкин волновался, отвечал обстоятельно. Ему даже нравилось, что присутствующие слушают его внимательно.
Поднялся Фроликов. Когда-то он был на побегушках "Лехи-зверя", знал о нем многое. Сейчас Фроликов начал издалека:
– Вот ты, Леха...
Его перебили.
– Не Леха, а Алексей, - поправил Исколотов, тоже в прошлом вор.
– Леха был, а теперь сплыл. Так-то...
– Вот ты, Алексей, отвечал нам на разные вопросы. Хорошо отвечал, правильно. Ситуацию понимаешь. А что о себе скажешь? Какой вклад в дело перевоспитания ребят вносишь? Вот спит же с тобой рядом Кастрюля, вором себя именует...
Фроликова снова перебили:
– Не Кастрюля, а Чуб, и имя он имеет.
Ледяшкин помрачнел. Ведь с этим Фроликовым в недавнем прошлом вместе сидели в тюрьме. Пятки целовал, гад.
Ледяшкин вздохнул, оглядел сидящих за столом. Что сказать? Пока он только занимался самоперевоспитанием. О других не думал. И ответил коротко:
– Вклада у меня еще нет. Но, думаю, будет.
Ледяшкин был принят в секцию внутреннего порядка единогласно. Все встали. Председатель штаба секции подошел к Алексею, поздравил, завязал на левой руке ярко-красную повязку.
Так начался ледоход. "Леха-зверь" взялся за ум.
В.ПОПОВ,
доктор юридических наук
ОТ ТЬМЫ К СВЕТУ
Судя по тону начальника уголовного розыска, субъект, о котором сообщалось по телефону, представлял большой интерес.
– Давно таких не видывал, - говорил начальник, - вор, так сказать, вроде ископаемого чудовища. Весьма колоритная фигура, осколок прошлого. Не пожалеете потерянного времени. Жду вас.
Петров быстро убрал со стола бумаги и направился к начальнику розыска. В его кабинете сидел седой мужчина, у ног которого стоял изящный саквояж. Человек, с которым говорил начальник, никак не соответствовал стандартам "клиентов" уголовного розыска. В глаза прежде всего бросались его манеры, позаимствованные у героев заграничных кинобоевиков. Этакие изысканные, "аристократические" манеры.
– Разрешите представить, - иронически улыбнулся начальник розыска, король карманных воров - Пшеронский. Впрочем, он имеет еще восемнадцать фамилий и столько же имен. Постоянная только кличка - Маркиз. Восемь судимостей, полсотни приводов, четыре побега.
Пшеронский выслушал аттестацию без тени смущения.
Рассматривая "осколок прошлого", Петров подумал, что очень многие наверняка не проявили бы и грана беспокойства, если бы в трамвае к ним придвинулся этот элегантный пожилой мужчина с седыми прядями, с бородкой, в золотых очках. Такая внешность усыпляет бдительность, и лишь когда трамвай с грохотом умчится, доверчивый пассажир на остановке вдруг обнаруживает, что бумажник исчез!