Преступная мать, или Второй Тартюф
Шрифт:
Графиня (живо). Господин Бежеарс! Жестокий друг! Вы сжигаете мою жизнь! Пусть у меня останется хоть один клочок. (Хочет броситься к горящим письмам. Бежеарс обхватывает ее за талию.)
Бежеарс. Пепел я развею по ветру.
ЯВЛЕНИЕ VII
Сюзанна, Граф, Фигаро, Графиня, Бежеарс.
Сюзанна (вбегает).
Граф (застает их в такой позе). Сударыня, что я вижу? Что все это значит? К чему здесь огонь, ларец, бумаги? Из-за чего спор и слезы? (Бежеарс и графиня смущены.) Вы молчите?
Бежеарс (овладевает собой; с усилием). Надеюсь, сударь, вы не потребуете объяснения в присутствии слуг. Я не знаю, что, собственно, побудило вас неожиданно войти к графине. Я же останусь верен себе и скажу вам всю правду, какова бы она ни была.
Граф (Фигаро и Сюзанне). Уйдите оба.
Фигаро. Хорошо, сударь, но только я вас прошу обелить меня: подтвердите, что я вручил вам расписку нотариуса на ту крупную сумму, о которой у нас сегодня был разговор.
Граф. С удовольствием, всегда приятно восстановить справедливость. (Бежеарсу.) Можете быть спокойны, сударь: вот расписка. (Кладет ее в карман.)
Фигаро и Сюзанна расходятся в разные стороны.
Фигаро (уходя, тихо Сюзанне). Пусть попробует увильнуть от объяснения!..
Сюзанна (тихо). Уж больно он увертлив!
Фигаро (тихо). Я его уничтожил!
ЯВЛЕНИЕ VIII
Графиня, граф, Бежеарс.
Граф (строго). Сударыня, мы одни.
Бежеарс (все еще взволнован). Говорить буду я. Я готов подвергнуться допросу. Милостивый государь, был ли когда-нибудь при вас такой случай, чтобы я изменил истине?
Граф (сухо). Я, милостивый государь... этого не говорю.
Бежеарс (вполне овладев собой). Хотя я далеко не одобряю этого мало пристойного дознания, моя честь, однакож, принуждает меня повторить то, что я говорил сударыне, просившей у меня совета: «Всякий хранящий тайну не должен беречь бумаги, которые могут бросить тень на умершего друга, доверившего их ему. Как бы ни было горько с ними расстаться и какой бы интерес ни представляло их сохранить, — благоговейное чувство к памяти усопших должно возобладать над всем». (Указывая на графа.) Разве непредвиденный случай не может передать их в руки противника?
Граф дергает его за рукав, чтобы он прекратил объяснения.
Или вы со мной не согласны, милостивый государь? Кто просит совета в некрасивом деле, кто взывает о помощи в минуту постыдной слабости, тот не должен обращаться ко мне! Вы оба знаете это по опыту, а особенно хорошо — вы, ваше сиятельство!
Граф делает ему знак.
Так вот что побудило меня, не допытываясь, что именно заключают в себе бумаги, дать графине совет, когда она обратилась ко мне, однакож мне стало ясно, что для исполнения этого сурового долга у нее недостает решимости. Тогда я, не колеблясь, призвал на помощь всю свою решимость и преодолел безрассудную ее медлительность. Вот из-за чего шла у нас борьба, и, что бы обо мне ни думали, я никогда не буду раскаиваться ни в своих словах, ни в своих поступках. (Воздевает руки.) Священная дружба, ты всего лишь пустой звук, если не исполняются строгие твои веления! Позвольте мне удалиться.
Граф (в восторге). О лучший из людей! Нет, вы нас не покинете. Графиня, скоро он станет нам еще ближе: я отдаю ему Флорестину.
Графиня (с живостью). Более достойно, граф, вы не могли бы употребить ту власть, которую закон предоставляет вам над нею. Если вам хотелось бы знать мое мнение, то я вполне согласна. И чем скорее, тем лучше.
Граф (нерешительно). Ну, что ж... нынче же вечером... без всякой огласки... ваш духовник...
Графиня (с воодушевлением). А я заменяю ей мать, и я подготовлю ее к священному обряду. Однако неужели вы допустите, чтобы только ваш друг проявил великодушие к этой прелестной девушке? Я льщу себя надеждой, что нет.
Граф (смущенно). Ах, графиня... поверьте...
Графиня (радостно). Да, граф, я вам верю. Сегодня день рождения моего сына, и отныне, благодаря совпадению двух событий, он будет мне еще дороже. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ IX
Граф, Бежеарс.
Граф (смотрит ей вслед). Я не могу прийти в себя от изумления. Я ожидал споров, бесконечных возражений, а она оказалась такой справедливой, доброй, великодушной к моей девочке! «Я заменяю ей мать», — сказала она. Нет. это не безнравственная женщина! Я невольно преисполняюсь уважения к тому душевному величию, которое сквозит в ее действиях... хочу осыпать ее упреками, но ее тон меня обезоруживает. Я сам виноват, друг мой, что выразил изумление при виде горящих писем.
Бежеарс. А я этому нисколько не удивился, я же видел, с кем вы идете. Эта гадина вам прошипела, что я здесь выдаю ваши тайны! Столь низкие обвинения не могут задеть человека, который нравственно стоит на такой высоте, как я, — они ползают где-то там, далеко. Со всем тем, сударь, что вам так дались эти бумаги? Ведь вы же меня не послушались и взяли те, которые вам хотелось сохранить. О, если б небу угодно было, чтобы графиня обратилась ко мне за советом раньше, вы бы теперь не располагали против нее неопровержимыми уликами!