Преступники. Факел сатаны
Шрифт:
– Где он остановился? – спросила Гранская, когда разговор был окончен.
– В «Космосе». Оттуда звонил.
Попрощавшись, Инга Казимировна поспешила в интуристовскую гостиницу. И застала бывшего соотечественника выходящим из своего номера. Гранская представилась и попросила уделить ей немного времени.
– Не больше двадцати мшгут, – согласился гражданин ФРГ, несколько обескураженный вниманием к нему следователя по особо важным делам. – Чем могу быть полезен? – пригласил он Гранскую в номер и усадил в кресло.
– У меня есть вопросы по поводу
– Я купил их законным путем, – спокойно сказал Потапов, усаживаясь во второе кресло и складывая руки палец к пальцу.
– Не сомневаюсь, господин Потапов, – кивнула следователь.
– Давайте по–нашему, по–русски, зовите меня Гелием Федоровичем, – улыбнулся он, и сквозь эту улыбку действительно проглянул милый, обходительный русак. – Скажите честно, я вляпался в какую–то историю?
– Лично вы, Гелий Федорович, можете спать спокойно, – тоже с улыбкой ответила Инга Казимировна. – Мне хотелось бы услышать, как вам достались работы Молоткова. И почему именно его?
– Простите, может, лимонадика? – поднялся Потапов, открыл холодильник. И это слово «лимонадик» снова выдало его бывшую принадлежность стране.
Он откупорил бутылку «Лесной воды», разлил но стаканам.
– Благодарю, – взяла Гранская предложенный лимонад.
– Честно сказать, надоели мне там всякие «пепси», «кока»… С удовольствием пью родную фруктовую, – опустился в кресло со своим стаканом Потапов. – Ну а насчет картин… Услугами центра «Люкс–панорама» пользуюсь второй раз. Весной отдыхал в Южноморске, зашел туда на презентацию местных авангардистов и не удержался, купил две работы Молоткова. Очень даже по сходной цене…
– Простите, – перебила его следователь, – вы с ним самим знакомы?
– Не пришлось… Покупка была оформлена через дирекцию «Люкс–панорамы», которая выступает в роли посредника. Скажу вам, генеральный директор Бабухин по–настоящему деловой человек.
– Давно его знаете?
– Я ж говорю, познакомился на презентации… Договорились, когда буду в Союзе, дам ему знать, – рассказывал Гелий Федорович. – Прилетел я неделю тому назад. Наклевывается СП… Совместное предприятие. Позвонил Руслану Яковлевичу. Отметился, так сказать. А позавчера получаю от него телеграмму. – Потапов, не вставая, достал из тумбочки телеграмму, протянул Гранской. – Вот…
Телеграмма гласила: «Есть возможность приобрести две работы полюбившегося вам художника тчк срочно прилетайте зпт иначе уведут тчк искренне ваш Бабухин».
– Я, не долго думая, махнул в Южноморск. А там ждет приятный сюрприз: не две работы Молоткова, а три. Причем последняя, «Парящая голова», удалась ему, по–моему, лучше всего. Чем–то напоминает Сальвадора Дали… Я, не торгуясь, приобрел все три картины и вылетел в Москву. С удовольствием понежился бы на солнышке, но время, как говорится, деньги. Да и билет «Люфтганзы» в кармане.
– Сколько вы заплатили?
– Сорок пять тысяч марок. Право же, здесь такую цену Молоткову никто не дал бы. Тем более в валюте.
– Простите, Гелий Федорович,
– Ради бога.
– И если телеграмма вам не нужна…
– Берите, берите, – охотно согласился Потапов.
Пока Инга Казимировна писала протокол, Гелий Федорович смотрел телевизор, не включая звук. Показывали какой–то митинг. Над толпой были вознесены плакаты и лозунги. Бывший наш соотечественник глядел на экран не отрываясь.
– Пожалуйста, ознакомьтесь и распишитесь, – попросила Гранская.
Гелий Федорович с сожалением оторвался от телевизора, прочел протокол допроса и изъятия телеграммы, после чего поставил на каждом листе свою подпись.
– Кто бы мог подумать!… – сказал он, отдавая документы Гранской.
– Вы о чем? – не поняла следователь.
Потапов повернул регулятор громкости. Оратор на трибуне в пух и прах разносил руководство страны.
– Наконец–то мы очухались, – проговорил Гелий Федорович, который, видимо, все еще причислял себя к советскому народу. – А моего отца за это же самое… – Он тяжело вздохнул и замолчал.
– Да, чего–чего, а митинговать научились, – откликнулась Гранская, охотно поддерживая разговор.
Ей был любопытен этот человек. Какие ветры, какие обиды или выгоды заставили его покинуть свою страну? Однако прямо спросить об этом она посчитала нетактичным.
– Как жаль, что батя не дожил до нынешних времен, – с горечью произнес Потапов. – Наверное, ходил бы нынче в героях. – А возможно, и в Кремле бы выступал как депутат… Историю «Сторожевого» небось знаете? Ну противолодочного корабля?
– Нет, – призналась следователь.
– Как же, – не столько удивился, как огорчился Потапов, – у вас же писали…
– К сожалению, пропустила.
– В семьдесят пятом году, во время военного ноябрьского парада в Риге, «Сторожевой» покинул строй кораблей и ушел в открытое море…
– Зачем?
– Чтобы подойти к Ленинграду и по радио призвать людей покончить с деформированным социализмом, возродить демократию и гуманные принципы жизни… Задумал и осуществил все это замполит корабля Валерий Михайлович Саблии. Он арестовал командира, запер в одной из кают, собрал офицеров и призвал, поддержать свой план. С ним пошли двенадцать человек, в том числе и мой отец… Между прочим, они мыслили куда менее радикально, чем этот вот товарищ, – показал на экран телевизора Потапов.
– И чем все кончилось?
– Чем… Один из мичманов незаметно прыгнул за борт, добрался до подводной лодки и настучал. Корабль перехватили военные самолеты, обстреляли. Ктото освободил командира, тот ранил Саблина… Вся затея провалилась. Саблина и его сподвижников судил трибунал. Какой был вынесен приговор, думаю, вы догадываетесь…
– Догадываюсь… – кивнула Гранская. – И поэтому вы?…
– Да, – глухо ответил Потапов. – Не мог простить смерть отца. При первом же удобном случае отчалил к другим берегам. – Он резко выключил телевизор, посмотрел на часы. – Извините, Инга Казимировна, больше временем не располагаю.