Претензии любви к мужику

Любовь, что потеряла в пучине сердца моего, голубушка, рыбка золотая…

Нет, нет, на мужика целиком любовь не претендует. Это кесарево, а кесарю – кесарево, а любви, что останется. Лишь бы мужик не путал, что в нем для любви, что для дома для семьи.

ПРИТЧА. 83. Думается, целомудрие любви мужчина сохраняет, как первое письмо ее признания в вечной преданности. Или забывает распечатать, занятый верностью изменчивой женщине.

Преданность и верность. Неизлечимый недуг и сезонная аллергия.

Любовь не против борделя, коль природа

Любовь для кавалера – 100 грамм перед скудным обедом у верности семейным ценностям…

Любовь для мужчины бесшабашный напиток на пиру гостеприимных богов, где тут упомнить – домой не доползти и на карачках… разве что на парашюте.

Не вина любви, что вызывает привыкание, что мужики употребляют любовь как чифирь против одиночества, а недееспособные ханжи еще и злорадствуют мужеложествуя. Вот чего любовь не простит мужику никогда.

ПРИТЧА. 4 Любовь ищет счастья у женщин, а находит в душе у мужика и требует отвезти ее к душечке, которой лень было вылезти из теплой постели калитку открыть… А зачем, когда сытый мужик под боком похрапывает…

Любовник стратегический резерв любви, сказано же – свято место в сердце пусто не бывает.

Любовь пора внести в фармакопею жизненно необходимых допингов для мужиков не пригодных для приготовления драгоценного счастья женщин.

ПРИТЧА 999. Счастлива душечка – процветает держава мужиков, готовых и спать с гранатометом в обнимку.

ПРИТЧА 391. Претензия любви к мужику одна, – не путай свои шкурные интересы с эволюционной миссией любви, не одной бабе задолжавшей ее часть общего счастья человечества.

Позволь любви делить счастье между баб, мужик останется без портков, и все естественные проблемы баб разрешатся естественным образом.

Мужик тяжелая атлетика любви, не даром же она предпочитает балет Лебединое Озеро.

Мужчина – дерево, которое любви проще срубить, чем пересадить к женщине на грядку с клубникой.

Мужик бал секса душечки под духовой оркестр.

Мужик приданое сексуального счастья душечки

Для мужика любовь чувство воскресное, а застигнет в будни – все из рук валится.

Мужчина любуется женщиной, женщина – прикидывает…

Бордель для мужика – казарма кавалерийского эскадрона любви.

Мужик трудовые будни любви, вот для душечки любовь , – танцы,– хоть всю ночь напролет.

Для любви мужик вечная проблема, – не заплатит, так синяк поставит, то ли дело душечки эти – гарантия оплаты за счет мужика железная.

Похабщина мужицкая, – невыплаканные слезы сердца любви.

ПРИТЧА 39. Человечность мужика. Вот соседская шавка хватит тебя за ягодицу, когда застанет на чужой грядке с огурцами, знамо дело порвет штаны, почти новые, закипит душа от обиды, но не убьешь же ты хозяина шавки, хотя и с бутылкой больше не придешь.

ПРИТЧА 5. Мужик – метаферизм противоречивый, героический при всей анекдотичности обыденного простонародного головотяпства. Вот ночью на торфянике загорелся в грозу барак, деревянный, дряхлый, еще пленные немцы построили. Казалось, все успели выскочить, кто в чем. Даже вечно поддатый алкаш Гришка, богохульник и вор, украл у попа велосипед и даже не извился… Ан нет, все тут, наперечет, и Гришка. А Соньки лахудры гулящей нет. Кому только не изменяла, с кем только не скандалила. Уже и крыша занялась, а Соньки нет. Уже и пожарные как бы появились, в Соньки нет. Глядь, алкаш-то что удумал, – кинулся в дым, в огонь, люди добрые ахнули, ан не пошевелились… Пропал дурак, и Сонька пропала… А Гришка выволок Соньку и сам вроде как жив. И все как будто не впервой.

Любви уютно в сердце мужчины, как биологическому эгоизму в голове женщины.

Порядочность мужчины немой укор любви, когда она вьет из его чувств веревки на путы для его воли-вольной

Плутовство одно на всех средство уровнять личные интересы земели с метафизическими общественными, не представляющими личность человека, но личину власти.

Стыд – аутодафе совести на костре души земели.

Отдохни, прекрасное мгновенье любви, всем мужикам не угодишь, всех женщин не осчастливишь.

Счастье – сексуально богатый мужчина душечки, фарт вора и кураж удачи дурака.

Если присмотреться

Смерть, всю жизнь мужчины строят ее дворцы и нищие хоромы для своих женщин.

В любви планы женщины всегда на шаг впереди фантазий мужчины, – сменить общепит на домашнюю посудомойку.

Любовь – сезон дождей, когда мужику так приятно посумерничать дома с любимой, как оказалось, женой.

У доброй сердцем душечки и для мужичка четверинка найдется.

Единственное бессмертное создало мужское меньшинство человечества – пиво жигулевское.

Дети – вечность женщины, украшенная мужиками вечными культурными ценностями.

Элегантность сутенера приторна как искусственный мед, вооружает наглостью алчность, похоть выдает за любовь, ханжество за веру, пороки за оригинальность, и не нуждается в раскаянии.

Жизнь мужика в прокате у любви, ее регламентирует власть, муштрует армия, отесывает на свой вкус душечка, обирают дети, уважают одни дворняжки, и только коты сочувствуют.

Любовь умирает частями, каждое мгновение жизни ощущая как последнее.

Иллюзии мужчин о грядущем – попытка реинкарнации почивших мгновений счастья.

Мужчины счастье женщины, а что им самим достается – принадлежит детям.

Иконопись приговаривает Всевышнего к человекоподобию.

Молитва женщины испрашивает пропуск к милосердию Всевышнего без очереди и для милого дружка.

Человек прародитель Бога с себя ростом. И Бог считает проблемы прародителя микроскопическими.

Всевышний скромнее как сама безответная мудрость. Это мужчины-черноризцы из подобострастия раздули его могущество до нелепости идола, при настойчивом требовании женщин. Душечке верить в нелепое Всемогущество милее чем любить мужика, которому нужно носки стирать каждый день.