Преторианец Дорна
Шрифт:
– Стоять! – проревел Дорн, и зал замер. Звук эхом отразился от стен.
Он опустил кулак, и фигура, которую он попытался ударить, выпрямилась.
– Продолжишь испытывать моё терпение, и я не остановлю руку, – сказал Дорн.
Альфарий – тот Альфарий, который должен был им быть – выгнул бровь. Остальные два легионера встали рядом с ним и на мгновение Архаму показалось, что он словно смотрит на три картины на разные темы одного и того же человека: повелитель, воин, сын.
– Когда ты узнал? – спросил Альфарий, и Архам признал голос, который говорил всё время
– Прежде чем вошёл, – ответил Дорн. Альфарий холодно усмехнулся:
– Это мои старшие командиры в военной зоне…
– Согласие, – сказал Дорн. – Война закончена.
Альфарий слегка пожал плечами:
– Посмотрим, – ответил он, и показал на легионера в плаще и шлеме с гребнем центуриона и гиганта в простых доспехах. – Это Инго Пек и Кел Силоний.
– Я слышал о них.
Альфарий посмотрел на Архама. – Можешь опустить оружие, магистр хускарлов. Со мной и моим братом здесь найдётся мало мест в галактике безопаснее этого зала.
Архам не сдвинул болтер ни на миллиметр. Дорн посмотрел на него и слегка кивнул. Архам опустил оружие и прикрепил к бедру.
– Мы можем поговорить одни, если хочешь, – сказал Дорн.
Альфарий покачал головой. – У меня нет тайн от своих командиров.
– Это – ложь, – спокойно сказал Дорн.
Альфарий улыбнулся. – Ты действительно хочешь, чтобы мы мешали друг другу, брат?
– Мы и так мешаем друг другу, а честность – качество, которое я ценю.
– А я не ценю? Ты это хочешь сказать?
– Ты не сказал, что действуешь на этом мире. Только когда не осталось выбора.
– Наши пути различны, но ты не можешь сомневаться в их эффективности.
– Ты не должен был убивать их! – воздух задрожал от голоса Дорна, словно от раската грома. Архам посмотрел на своего примарха, но лицо Дорна оставалось столь же неподвижным и неэмоциональным, как и всегда. Только тёмный блеск в глазах указывал на гнев. Когда Дорн продолжил, его голос был низким и контролируемым. – У тебя не было необходимости убивать их.
Мгновение тишины наступило за словами. Архам посмотрел на Альфария и двух его воинов. Они были неподвижными и безучастными, словно статуи.
Все в тронном зале знали, о чём говорил Дорн. Планета, на которой они находились, оказала сопротивление первым попыткам приведения к согласию. Так называемый мировой князь и сеть связанного кровью дворянства считали планету своей и только своей. Гордость не позволила им склониться ни перед кем, не важно сколь могучим был этот кто-то. Но миллиарды, проживавшие в ульях мира, и потенциальный вклад ульев в Великий крестовый поход не могли оставаться вне владений Императора. Человечество вынесло более чем достаточно расколов и глупостей, чтобы позволить подобное неповиновение. Дорн во главе Имперских Кулаков лично взялся за приведение мира к согласию. Они побеждали, улей за ульем, сражение за сражением. И затем появился Альфа-Легион.
Они объявили о себе, захватив один из небольших ульев, который должен был стать целью следующего наступления Имперских Кулаков. Лидеры улья внезапно сдались после переворота. Сообщение лично для Рогала Дорна, в котором говорилось о
В последующие недели войска Альфа-Легиона проявили себя: крыло бронетехники появилось из пепельных пустошей, помогая в штурме главного поверхностного хаба подземной туннельной сети планеты. В разрозненных докладах сообщалось о воинах в цветах Альфа-Легиона во множестве зон боевых действий. Дорн наступал, улей за ульем продолжали падать. Но ядро сопротивления сохранилось, сосредоточившись вокруг местонахождения мирового князя.
Накануне возобновления атак на последние ульи мировой князь прислал сообщение о капитуляции. В течение часа погибли все его прямые кровные родственники. В каждом случае убийца оказался кем-то доверенным или близким к жертве. К концу того часа мировой князь передал свой мир Империуму, а четыреста один член правящей знати планеты был мёртв.
Альфарий пожал плечами, эмалированные чешуйки его доспеха замерцали от движения.
– Мы не должны были убивать их. Это верно. Возможно, нам стоило подождать, пока ты будешь прогрызаться сквозь их армии, медленный шаг за медленным шагом.
– Будущее не выиграть войной в тенях.
– По-другому его не выиграть.
– Такое будущее будет мертво ещё до своего начала.
– Хватит поучать меня, брат! – выплюнул Альфарий, и теперь пришла его очередь сменить маску контроля на гнев. – Были бы все эти смерти приемлемыми для тебя, если бы произошли в открытом бою?
– Да, – ответил Дорн.
Альфарий внимательно посмотрел брату в глаза:
– Думаю, мы смотрим на вселенную очень по-разному, Рогал.
– Нет. Я не думаю, что мы вообще смотрим на одну вселенную.
Они смотрели друг на друга, их лица казались такими похожими и всё же столь разными.
– Достаточно, – наконец сказал Альфарий. – Главное – победа. Всё остальное – несбыточные фантазии. С победой мы можем построить мечты, но без победы мечты останутся всего лишь мечтами.
– И как ты спас мечту своей победой? Здесь и сейчас на этой планете. Мы не можем доверить мировому князю правление, и ты уничтожил тех, кто мог занять его место. Даже побеждённые предпочитают править самостоятельно. Ты выиграл это сражение, но сделал это, посеяв недовольство и горечь.
– Некоторые назвали бы сделанное мной мягким, если сравнивать с поведением других наших братьев. Кёрз, Мортарион, Ангрон, даже Хан и восславляемый Гор – ты считаешь их поведение предпочтительней?
– Они… – начал Дорн.
– Ты уверен, что прав, – перебил Альфарий, – но если ты презираешь меня, то почему не презираешь моего создателя? Почему не нашего отца? Он создал всех нас. Или ты считаешь, что я случайно создан таким или Он не знает, что я делаю для Него? Что каждый из нас делает для Него?