Превращение
Шрифт:
Только дерзийцы имели право селиться за этой второй стеной Загада. Чем ближе мы подъезжали ко дворцу Императора, тем гуще становилась толпа. Люди давили на оцепление из солдат Кирила:
— Убийца… родственника… позор… безумец… Атос, уничтожь чудовище… отцеубийца… безумец…
Кирил и его солдаты оттесняли толпу от принца. Один раз, когда люди совсем преградили путь, он встал в стременах и сердито закричал:
— Он отдает себя в руки Императора. Император будет его судить. Не вы.
Александр сказал что-то негромко, не шевеля головой и не поводя глазами, и юный дениссар умолк. Мы подъехали к ступеням дворца. Спешились, Кирил построил своих людей вокруг принца, поставив меня рядом с собой. Я пошел по широким ступеням вместе
Кирил вернулся с полуобнаженным изумительно сложенным человеком со спускающейся до пояса косичкой, у которого в ухе было сразу три серьги. Должно быть, это был лидунниец, личный охранник Императора. Говорили, что лидуннийцы могут за доли секунды переломить человека пополам. Увидев этого, я поверил. Он поклонился и провел нас в круглый Зал, окруженный по периметру колоннами. Потом он распахнул дверь, створки которой были высотой в пять человеческих ростов.
Айвон сидел на возвышении в простой, лишенной украшений комнате, предназначенной для совещаний. В ней было несколько низких столов с лежащими рядом темными подушками. Сейчас на подушках никто не сидел. Лидунниец встал слева от Императора, сидевшего с каменным выражением на лице. По правую руку от него стоял Корелий.
Все сжалось у меня внутри. Хотя он не мог не осознавать опасности, Александр прошел через комнату и опустился на колени, коснувшись головой белого ковра. Он замер в этом положении, ожидая, пока отец позволит ему встать. Кирил стоял рядом, поклонившись, как полагалось солдату при исполнении обязанностей. Прежде чем было произнесено хоть слово, двери закрылись перед всеми остальными по знаку Императора.
Заместитель Кирила, человек по имени Федор, построил солдат перед дверью. Он не знал, что делать со мной. Я отошел к нише в стене и сделал знак, что останусь здесь. Отсюда я мог наблюдать за дверью, а меня при этом никто не замечал.
Я говорил Александру правду. Я не мог видеть через стены, как страстно бы я ни желал этого. Я просто ждал вместе с остальными, пока не вышел Кирил. Это произошло меньше чем через полчаса.
— Федор! — Голос его прозвучал резко и озабоченно.
— Да, господин?
— Перенеси улики из повозки… боги, куда? — Кирил на миг прижал сжатую в кулак руку ко лбу. — В западном крыле есть заброшенная комната для жрецов. Сделай это быстро и так, чтобы никто не заметил.
Я шагнул из ниши, чтобы поговорить с ним, прежде чем он исчезнет снова, но он сделал мне знак оставаться на месте. Он походил рядом с дверью, потом обратился к одному из придворных, из тех, что вечно ошивались под дверями Императора, надеясь на миг, когда они смогут услужить ему. А затем подошел ко мне в мою нишу; его трясло от ярости.
— Он умрет на заре, а до тех пор ему нельзя ни с кем видеться. Ни с матерью, ни с кузеном, ни со слугой, ни с другом.
— О боги! — Я не ожидал этого так скоро. — Его что, не выслушали?
— Не позволив ему сказать и слова, Император потребовал, чтобы он доказал, что не убивал Дмитрия. Сандер говорил что-то насчет своего легкомыслия и келидцев, но мой дядя и слушать его не стал. «Сперва доказательства», — потребовал он. Сандер сказал, что у него есть только его слово. Но Император возразил, что он уже дал свое слово, утверждая, что убил Дмитрия, и если у него нет никакой другой жизни в обмен на жизнь брата Императора, то это должна быть его собственная жизнь. — Кирил прижался спиной к колонне и заговорил, стиснув зубы: — По крайней мере ему, кажется, было не по себе, когда он произносил приговор. Я думал, что он отломает подлокотники у кресла. Сандер, как можно догадаться, не стал протестовать, попросил только позволения объявить о произошедшем предательстве внутри государства.
— И
— Ему не позволили. Император не станет слушать «ложь, изобретенную, чтобы скрыть преступление слабого человека». Боги ночи… слабого. — Он стиснул кулаки. — Мне приказали передать приказ палачу… Сжалься, Атос! Потом мне приказали отдать все захваченное в келидской крепости этому гнусному Корелию. Но этого я не сделаю. Пусть они лучше отрежут мне руки, чем я отдам ему что-нибудь. Я пошлю письма всем военачальникам Империи, чтобы они знали. Сандер хотел, чтобы так было. Я поставлю Империю…
— Тише, мой господин. — Я боялся, что он наговорит лишнего. — Куда они его увели?
— На этот раз ничего не выйдет. Ты не сможешь его вытащить. Они послали его в самый глубокий подвал под скалой. Разве только если твоя магия способна дробить камень и железо, ты увидишь его.
— Я не позволю ему умереть.
— Послушай меня, Сейонн. — Кирил схватил меня за руку и затащил поглубже в нишу. — Я понимаю. Ему не понравится, если ты умрешь рядом с ним. У тебя есть еще дела. И не думай, что сделанное тобой остается незамеченным. Корелий трижды спрашивал о «эззарианском рабе» и той роли, которую он сыграл в побеге принца из Кафарны. Сандер сказал только, что это все было по его приказу и что он освободил тебя, когда нужда в тебе отпала. Он заявил, будто его мало заботит, что ты стал делать и куда пошел после освобождения, но мне кажется, Корелий не поверил.
— Мы должны ему помочь, мой господин.
Кирил устало провел рукой по лицу. Вся его злость испарилась.
— Мне нужно кое с кем переговорить. Я послал несколько писем перед отъездом из Парнифора. Возможно, получу ответы и так же точно узнаю, куда поместили Сандера. А теперь иди с Федором. Не нужно, чтобы ты был на виду.
Я кивнул и пошел вместе с солдатами Кирила, оставив молодого дениссара возле колонны.
Следующие два часа я провел в маленькой комнатке с каменными стенами. На стенах были вырезаны сцены из славной истории Дерзи и изображения бога-быка. Мы спрятали привезенные письма и свитки с картами в каменные сундуки, где раньше хранились одежды и ритуальные инструменты жрецов. Все они были вынесены отсюда, когда бога земли Друйю сместил бог дождей Атос. Комната с тех пор и стояла, храня следы крови древних жертвенных животных, обрывки священных материй и огромное число пауков и мертвых мух.
Пока люди Кирила переносили из повозки оружие, я снова просмотрел письма и заметки при свете старинного медного фонаря. Я обращал внимание на все, на любой намек, касающийся заговора против Александра. Много не надо. Айвон обожает Александра, только его упрямая дерзийская голова заставила его вынести ужасный приговор. Но я и в этот раз ничего не обнаружил.
Я не сдавался, а начал искать в горах оружия подходящий клинок. Мне было нужно что-нибудь новое, чтобы на нем было мало крови и ненависти и чтобы я мог связать его собственным заклятием. Здесь были клинки самого разного вида: загнутые и прямые, с раздвоенными концами, разрывавшими плоть противника, когда их вынимали, рапиры, простые и двуручные мечи, кинжалы, ножи и кортики. На многих из них лежало заклятие демонов. Я надеялся, что никто из людей Кирила не станет менять свое оружие на представленное здесь. Где-то в середине кучи я нашел длинный перевязанный веревкой тюк. Из любопытства разрезал веревку и нашел в свертке великолепный новый меч, он был еще покрыт маслом. Кончик его был не толще крыла бабочки. Я рассмотрел меч под лампой. Гарда была сделана в форме крыла сокола, гладкая, простая, изящная и удобная. Я поднес оружие поближе к лампе, и моя рука задрожала. Среди тонкого узора из листьев, украшавшего клинок, я заметил изображение стоящего на задних лапах льва и сокола. Меч Александра, привезенный для дакраха. Его вез Дмитрий, спеша по горной дороге, чтобы вовремя доставить любимому племяннику меч, достойный императора. Если меч Александра здесь, где же тогда меч Дмитрия?