Шрифт:
И. А. Гончаров
ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ
Очерк
В двадцатых годах нынешнего столетия, по Варшавской дороге, на перекладной телеге, подъехали к заставе в Петербург два путешественника. У шлагбаума, где была застава, один объявил себя польским помещиком Загруско, а другой отставным штабс-ротмистром Леонтьем Хабаровым. Так писарь и записал их фамилии. Затем подняли шлагбаум и пропустили обоих..
Они остановились вместе в двух чистых комнатах, где-то близ Невского проспекта, и на другой день оба разошлись по своим делам.
Этот Хабаров служил в военной службе в Царстве Польском, которым управлял тогда великий князь
Отец, кажется, забыл о нем. Он писал к нему раза два, но ответа не получил никакого, и стороной узнал, что старый Хабаров продал деревеньку и уехал в Москву, где и умер, не оставив сыну ничего. Матери своей .он лишился давно.
Молодой человек вздохнул раза три, утер украдкой слезу, навернувшуюся на глаза при печальном известии, махнул рукой и продолжал свое дело в полку. Он служил усердно, узнал толк в лошадях, выезжал их, сбывал в другие полки и жил почти припеваючи.
Так прошло года четыре. Он был уже поручиком и продолжал служить по-прежнему.
Вдруг великий князь потребовал их полк, как и прочие полки, из провинции в Варшаву, на какой-то смотр. Хабаров, как и другие офицеры, старались не ударить себя лицом в грязь: они усердно занимались выправкой людей и лошадей, и готовились сами, чтобы достойно предстать пред великого князя.
Проведя несколько дней в Варшаве, они успели приглядеться к тамошним порядкам и могли явиться на смотр, совсем подготовленные. Великий князь остался очень доволен смотром. Когда Хабаров подъехал к нему ординарцем, на прекрасно выезженной им самим лошади, молодецки отсалютовал саблей, великий князь, обращаясь к его полковому командиру, бывшему в свите, сказал:
– Этого перевести в Варшаву, в мою гвардию. Когда полковой командир объявил ему об этой милости, надеясь его обрадовать, он встретил, к удивлению своему, одно гробовое молчание офицера.
– Вы, кажется, Хабаров, не рады этому случаю?
– спросил он.
– Как не радоваться: только жить мне нечем будет здесь! Я бы попросил избавить меня от этой чести.
Полковой командир доложил об этом великому князю. Последовал приказ выдавать Хабарову вдобавок к жалованью по двести рублей в год. Это была безделица при том образе жизни, какой нужно было вести в Варшаве, в столице царства, где служба., обычай - было все другое, не так, как в деревне, где стоял их полк.
Но надо было исполнить волю великого князя, и Хабаров остался. Он промаячил еще кое-как года два, потом донес своему начальству, что он не может существовать в столице, и просил уволить его от военной службы, для определения к другим делам.
Великий князь, наконец, согласился. Кроме обыкновенного указа об отставке, он дал ему свидетельство за собственноручной подписью в том, что он своею службою и поведением заслуживает полное одобрение и может исполнять все возлагаемые на него дела и поручения.
Снабженный этими документами, сколотив кое-как около тысячи рублей ассигнациями, продажей между прочим своей лошади, взяв свой мундир и вицмундир, данный ему при отставке, вместе с чином штабс-ротмистра, Хабаров из экономии подыскал себе попутчика, и вместе с ним на почтовых, в перекладной телеге, приехал, как сказано выше, в Петербург.
II
На другой день по приезде, утром, Хабаров надел мундир и отправился к одному из министров просить место городничего, где-нибудь в уездном городе. Он надеялся, что его документы откроют ему двери повсюду. Он не ошибся. Министр принял его очень любезно и адресовал его к директору департамента, а директор позвал секретаря, велел ему рассмотреть документы Хабарова, и если там не было дурной отметки, записать его в кандидаты на просимую должность. Оказалось, что он был четырнадцатым, чающим движения воды. Его имя и адрес записали и велели время от времени наведываться. Но и только.
Он пошел домой в сильном раздумье от этого первого своего дебюта. Однако же он не упал от этого духом и успел с помещиком, с которым приехал и поселился вместе, пообедать и даже в театр сходить, также посмотреть город, который он давно не видел.
Прошло дня два-три. Кто-то надоумил его просить или искать места смотрителя какого-нибудь казенного заведения. Он явился со своими аттестатами к новому начальству, которое заведывало этими местами. Но там оказалась такая масса лиц, желающих таких мест, что он не счел нужным даже записаться в кандидаты.
Наконец, по чьему-то совету, он обратился к почтовому ведомству, выразив желание определиться почтмейстером в какой-нибудь уездный город. Но и там не оказалось для него места.
Недели через две он пришел осведомиться о месте городничего, но секретарь сказал ему, что с тех пор, как он записан, только двое поехали на открывшиеся вакансии, и что число записанных почти не уменьшилось, так что ему, Хабарову, месяца три или четыре придется подождать.
Хабаров сильно затосковал. Он наконец понял, что и с отличными документами можно просидеть без дела и без куска хлеба. Тогда ему предложили поискать частных занятий и указали места два или три.
III
Он явился к одному богатому человеку, который только что купил дом и искал управляющего. Он показал ему книги, росписание квартир и цены этим квартирам, какие из них в настоящее время заняты, какие пустые, сколько казенного долга числится на доме и прочее.
– Разберите все это, - сказал он, - и приведите в порядок! Я купил дом и не могу один сообразить ни доходу, ни того, кто мне должен, кто заплатил за квартиру, кто нет, ничего! Все это есть в этих бумагах. Потом надо осмотреть квартиры от чердаков до подвалов. Завтра мы об этом поговорим.