Президент исчез
Шрифт:
Моллесон откашлялся:
— Мне нечего объяснять. За одним исключением. Во вторник, во второй половине дня, в этой самой комнате министром торговли было высказано мнение, что в отсутствие президента руководство исполнительной властью становится естественной конституционной обязанностью вице-президента. Тогда я отказался… нет, не отказался, а просто не поддержал это предложение. Попытка избежать возложенной на меня конституцией ответственности была трусостью с моей стороны. Когда человека избирают на высокий пост, он должен быть готовым выполнять свои обязанности при самых непредвиденных обстоятельствах точно так же, как и в обычных условиях. В особенности нельзя уклоняться от ответственности, связанной с исполнением обязанностей, накладываемых выборной должностью. Конечно, у вас, джентльмены, нет оснований испытывать подобное чувство. Естественно, что ваш первейший долг — это долг перед президентом, назначившим вас на посты. Мой же долг — это долг перед страной, перед народом Америки. Мне следовало понять это и взять на себя руководство еще тогда, когда оно было предложено. Смею уверить вас, теперь я понял это и готов принять власть.
Высоко подняв голову, он оглядел собравшихся.
— Да вам никто и не предлагал ничего подобного, — забеспокоился Браунелл.
— Боб, вы, по-моему, сами все придумали, — вторил ему Биллингс.
— Помнится, я действительно делал подобное предложение, — поспешил вставить Шик, — но оно было единогласно отклонено.
— Вы что, хотите сказать, что намереваетесь взяться за работу, выполняемую Уорделлом? — задал вопрос Лигетт.
— Да мы и не выбирали никакого руководителя, — заявил Дэвис. — Мы передали Уорделлу полномочия, связанные с поисками президента. Мы полагали, что вы будете заняты в Капитолии, представляя там нас.
— Мне не нужны оправдания, — отрезал Моллесон.
Лицо его стало еще краснее, он вытащил из кармана платок и вытер пот.
— Да вы их и не получите, — огрызнулся Уорделл, — давайте ближе к делу. Чего вы хотите?
— Вопрос не в том, чего хочу я, — Моллесон стукнул кулаком по столу, — а в том, чего требует конституция и чего ожидает страна.
— Я вижу, — подал голос Теодор Шик, — что рано или поздно все начинают любить конституцию.
Но Уорделл на эту ремарку не обратил внимания.
— И чего же требует конституция? — спросил он.
— Чтобы пост президента Соединенных Штатов не оставался незанятым. Спросите генерального прокурора. Дэвис, может ли быть какое-то еще толкование этого пункта?
— Определенно, нет.
— Ну так и что же?
— К данному случаю это не относится. Пост президента занят.
— Занят? У нас что же, есть президент? Где же он тогда?
Посыпался град упреков. Дэвис поднял руку. Речь его была ровной и выдержанной.
— Послушайте, Моллесон, — сказал он, — не надо втягивать нас в дискуссию. Нет смысла играть словами. Мы все знаем, как это звучит. Конституция гласит: «В случае отстранения президента от его должности, в случае его смерти, отставки или возникновения иных препятствий исполнению обязанностей на названном посту эти обязанности передаются вице-президенту». Все зависит от того, что понимать под «иными препятствиями»; и вопрос об этом поднимался не раз. Конституция не предлагает толкования этому положению и не говорит, кто обязан его истолковать. В сложившейся ситуации мы, кабинет министров, то есть те, кто стоит во главе исполнительной власти, даем ему свое толкование; нет никакого сомнения, что у нас есть на это столько же прав, сколько и у вас. Мы утверждаем, что пост президента занят.
— А я не согласен, — заявил Моллесон.
— Что вы сказали?
— Я говорю, что со среды являюсь президентом Соединенных Штатов. — Сказав это, Моллесон с вызовом оглядел всех.
— Ну, вот мы и дожили, — пробормотал Шик.
— Но, Боб, вы же видите, что вы в явном меньшинстве.
— Вы не можете ставить конституцию на голосование.
Вы бы попытались…
Здесь Лигетт перебил Моллесона:
— Нам бы не повредило запротоколировать результаты голосования, не правда ли? — Он оглядел собравшихся, все закивали в знак согласия. — Миссис Стэнли, мистер Браунелл, если вы не возражаете, мы ограничим участников голосования только членами кабинета министров. Цель голосования в том, чтобы кабинет министров подтвердил свое согласие с тем, что пост президента США не является свободным и положения конституции, предусматривающие передачу власти вице-президенту, к сложившейся ситуации не имеют отношения. Кто «за», джентльмены?
Кто шепотом, кто ворчаньем, кто бормотанием, но свое согласие подтвердили все.
— Кто против?
Ответом было всеобщее молчание.
— Моллесон, присоединяйтесь, пусть голосование будет единодушным, — сказал Дэвис.
— Боб, кончайте, вы же видите, что это бесполезно.
Будьте с нами.
Оттолкнув кресло так, что оно едва не упало, Моллесон встал. Неожиданно лицо его стало бледным, что, учитывая его обычное полнокровие, производило поразительное впечатление; Моллесон выглядел больным.
— Джентльмены, — сказал он. Голос его дрожал, но это был не тот рассчитанный эффект, к которому Моллесон часто прибегал в словесных баталиях в сенате, перед тем как подняться на трибуну. Эта дрожь была обусловлена отчаянным биением сердца. — Члены кабинета министров!
Я требую, чтобы мне немедленно была предоставлена вся полнота исполнительной власти и право распоряжаться государственной печатью. Я требую этого в соответствии с Конституцией Соединенных Штатов.
Биллингс покачал головой.
— Это очень скверно, Боб, — сказал он, — чертовски скверно.
— Моллесон, вы дурак, — вздохнул Дэвис, — вы в одном шаге от государственной измены.
— С каких это пор верность конституции является государственной изменой? Джентльмены, вы слышали мои требования. Я советую вам, я умоляю вас, не погружайте страну…
Он замолк, не договорив. Все смотрели на него.
— Да-да, продолжайте, — негромко сказал Шик. — Итак: погружайте страну…
Моллесон поджал губы и покачал головой, лицо его побагровело. Он опустился в кресло:
— Джентльмены, вы слышали мои требования.
— Не будьте ослом, — ответил на это Лигетт.
— Значит, вы отказываетесь. Что бы теперь ни случилось, вина ляжет на вас. Говорю вам, это большая ответственность… вина… что бы ни случилось! — Выкрикивая это, Моллесон брызгал слюной. Наконец он поднялся и направился к выходу.
За мгновение до этого Браунелл бросил взгляд на Оливера, тот кивнул, и они вдвоем встали с кресел, обогнули стол и встали на пути к двери. Увидев их, Моллесон двинулся в обход. Браунелл вцепился в него, а Оливер подошел к двери и прислонился к ней спиной. За исключением Шика и миссис Стэнли, все, кто сидел за столом, тоже поднялись. Дэвис шагнул к двери. Крича: «Что это значит?» — Моллесон вырывался из рук Браунелла.
— Вы сами видите, что это значит, — отозвался Оливер. — Неужели вы думаете, мы настолько глупы, что выпустим вас отсюда?
— Дайте пройти! — сверкая глазами, прорычал Моллесон.
Теперь путь к выходу преграждали стоявшие бок о бок Оливер и Дэвис.
— Моллесон, нас здесь десять человек. Так что вам бы лучше не спорить.
— Зачем он нам нужен? — вмешался Браунелл. — Вы что, надеетесь, он расскажет, кто его научил так интерпретировать конституцию? Сомневаюсь в этом.
— Заприте его в кабинете президента, — посоветовал Шик, не потрудившись встать из-за стола. — Поставьте там кровать, он сможет на ней поваляться.