Презумпция виновности

Шульгина Анна

— Я не хочу ломать тебя или как-то менять под себя.

— Не хочешь, но пытаешься. И меня это напрягает. Я не прошу чем-то ради меня жертвовать, ведь знаешь же.

Знает. Прекрасно знает, и это один из постоянных источников раздражения. Складывается впечатление, что она его стыдится, оттого не хочет афишировать их связь.

— И что ты предлагаешь?

Да уж, никогда бы не подумал, что Соня может говорить так — вроде, спокойно и рассудительно, но как-то опустошенно.

— Искать компромисс. Или разбегаться.

— Первый вариант мне нравится намного больше, —

Астахов уже не пытался свести беседу к шутке, Золотце явно все обдумала и даже составила план действий для каждого случая. Проблема только в том, что отпускать он её не хотел. Хватит, одного раза вполне достаточно, сам был в шоке от того, насколько привык к её присутствию рядом, и как от факта, что она где-то далеко, было хреново.

— Если честно, то мне тоже. Но для этого нам нужно сесть и нормально поговорить.

— И в чем проблема?

— В том, что при встрече мы или ругаемся, или трахаемся, как кролики. Так что на конструктивную беседу времени просто не остается, — не то, чтобы она была против такой традиции, но иногда нужно притормаживать, тогда не будет таких стычек, как сегодня утром в машине.

— Ты можешь переехать ко мне, тогда будет больше времени на общение, — эта идея созрела у него сегодня утром, пока Золотце металась по квартире, пытаясь расчесаться, проснуться и одеться. Причем, все это одновременно. Не то, чтобы он раньше такое кому-то предлагал, хотя был у него опыт совместного проживания, но уже давно и довольно негативный, однако, с Соней очень даже хотелось попробовать. То, что Дан видел в ней или злило до одури, или восхищало. Но ни одна черта характера не оставляла равнодушным.

Маркевич же, услышав такое предложение, на секунду потеряла нить разговора. Да, на острове он делал намеки, мол, не прочь, чтобы она жила там, но в том и дело, что появлялся он в собственном доме на выходных или если в том возникла какая-то необходимость. А теперь…

— Это не решит проблемы.

— Но будет больше возможностей для этого самого компромисса.

— Не обижайся, но я откажусь, — чтобы смягчить удар по мужскому самолюбию, Соня поднялась и, почти вплотную прижавшись к Даниилу, провела ладонью по мужской руке. От запястья к локтю, потом ещё выше, пока, наконец, не положила пальцы на его затылок. — Опыт последнего такого эксперимента как-то отбил охоту. Я помню, что ты — не он, даже наглядную демонстрацию устраивал, — он хмыкнула и невольно прижалась ещё ближе, полностью опираясь на Дана. — Но пока не хочу.

И все-таки по его гордости она немного прошлась, тут Астахов признался честно. Однако высказывать претензии не стал, не ко времени совершенно. Да и потом — тем приятнее будет потихоньку заставить изменить свое мнение. Конечно, встречаться на чьей-то или вообще нейтральной территории, а потом ехать по домам очень неудобно, но Золотце явно настроена решительно, и ничего хорошего это не сулило.

— И как ты вообще видишь наши отношения?

— Не знаю. Честно. Так что теперь твоя очередь предлагать варианты, — Соня привалилась лбом к его плечу, стараясь выглядеть бодрее, чем она есть на самом деле. Наверное, безуспешно, потому что Даниил осторожно отодвинул

её, а потом, сев в кресло, устроил на своих коленях. И снова сразу столько воспоминаний… Только зеркала и лампы не хватает.

— Давай попробуем как-то приспосабливаться друг к другу, но с одним условием. Я не собираюсь ни от кого прятаться, так что никаких встреч только под покровом ночи в непонятных местах.

Соне очень хотелось закатить глаза, но они уже сами собой закрылись, когда его руки начали осторожно поглаживать по сведенным от усталости мышцам шеи и затылка.

Именно этого она и старалась избежать, но, видно, не судьба. Вот как объяснить мужику, что она настаивает не потому что не хочет, чтобы их видели вместе, а из-за предвзятого отношения к женщинам? Понятно, что всем рот не заткнешь, да и мнение посторонних её не особо волновало, но уже через пару недель все будут знать и обсуждать не то, как она работает, а насколько удачно легла под нужного человека.

— Слухи все равно будут, тут никуда не денешься. Ну, если делать нечего, пусть болтают, просто не обращай внимания.

Мысли он читает, что ли?!

Теплые пальцы, разминавшие какую-то особо болючую мышцу, сменили губы, осторожно скользнувшие по шее вниз, к спине, чуть приоткрытой полукруглым вырезом платья.

— Я согласна на то, что Артем будет находиться неподалеку.

— Вы нормально ладите? — первая уступка это очень хорошо, но теперь нужно тоже делать шаг навстречу, причем тот, который касается наиболее болезненного вопроса.

— Да.

— Хорошо. Я не буду обещать, что, в случае прямой угрозы, не стану тебя где-то прятать.

— У тебя своеобразные представления о компромиссе.

— Но, если обещаешь, что не станешь бегать от охраны, это произойдет только в крайнем случае, — мягкие шелковистые пряди лезли ему в лицо, наполняя воздух присущим только Золотцу запахом, но сейчас было не до того. Соня права, если у них не получится договориться, ни к чему хорошему это не приведет.

— Что в твоем представлении подходит под определение "крайний случай"?

— Вот только юриста включать не надо, — перебросив мешающиеся волосы налево, он опустил подбородок на её правое плечо. — Это значит, что если тебе будет угрожать реальная опасность, тебе перевезут туда, где риск минимальный.

— Надеюсь, не в бессознательном состоянии, — Соня хмыкнула, но, не дождавшись реакции, повернулась к Дану. — Ты что, серьезно?

— Золотце, ты была со мной в вертолете. Как думаешь, я шучу или нет? — пугать её не хотелось, но если уж задала вопрос, то ответ он даст, даже такой, который ей не понравится.

— Охренеть…

Может, ну его все, и задать стрекача, пока не поздно? Хотя, в том и дело, что уже поздновато…

— Не скажу, что такое случается каждый день. И даже не каждый год. Да и Димка не дремлет, так что вероятность повторения такой ситуации минимальная, но она есть. Ты же сама хотела поговорить прямо. Вот я и предупреждаю.

Да, она тоже сталкивалась с разного рода опасностью, но там больше вероятность потерять деньги, а не жизнь. Перспектива-то, мягко говоря, не радостная…