При свечах
Шрифт:
— Ездила в Лейкхевен, — призналась Кейт.
Джейк стоял в глубине гостиной и молчал. Причем молчание его было весьма красноречивым.
— В Лейкхевен? — переспросила Эйприл. — Зачем?
— Хороший вопрос, — подал голос Джейк.
Кейт не сводила с него глаз. Как он хорош был сейчас, в этих джинсах и черной рубашке. Только уж больно суров.
— Зачем? А затем, что… — Кейт задумалась. — Давайте чего-нибудь выпьем. Вы покрепче, а я… мне очень хочется содовой.
— И вид у тебя сейчас совсем не больной, — сказала Эйприл, внимательно оглядев мать.
— Разве? А чувствую себя совершенно больной. — Кейт как-то странно засмеялась. Почти истерически.
— Хм, ведешь ты себя действительно как больная. — Эйприл бросила тревожный взгляд на Джейка.
— И все-таки зачем тебя туда понесло? — спросил Джейк.
— Просто надо было осмотреться.
— Осмотреться, значит. А со мной ты вчера не поехала.
— Но вчера я действительно очень плохо себя чувствовала, — сказала Кейт. Она переводила взгляд с Джейка на дочь и обратно. Они были так похожи, что это даже пугало. — Я сейчас вам все объясню.
Джейк замер.
Кейт судорожно вдохнула, потом еще раз.
— Я сейчас, — испуганно проговорила Эйприл, — пойду налью тебе содовой.
— Да, да… мне нужно сосредоточиться, — пробормотала Кейт.
Джейк превратился в изваяние. Возвратилась Эйприл с содовой и вставила бокал в трясущиеся руки Кейт.
— Мам, что с тобой?
— Я… я… — Она сделала беспомощный жест. — Я беременна.
Если бы в мертвой тишине, которая повисла в комнате, на пол упала булавка, то грохоту было бы словно разорвался снаряд.
— Правда? — Эйприл первая нарушила затянувшееся молчание.
Кейт кивнула.
— Но ведь ты говорила… — начал Джейк.
— Да, говорила. Но я сама не знала. Я думала… Бен говорил… что это из-за меня, и я ему поверила.
— Я ничего не понимаю. Что значит из-за тебя? — растерянно спросила Эйприл.
— Дело в том, что долгое время считалось, что я потеряла способность иметь детей, — сказала Кейт. — Бен проверялся, и ему сказали, что у него все в порядке. Это означало, что причина во мне.
— Господи, мама! Но это же глупо.
Кейт рассмеялась.
— Ты совершенно права, дитя мое! — выкрикнула она. — Было глупо так думать. Но я так думала, и сегодня, узнав эту сенсационную новость, я целый день провела, чтобы свыкнуться с ней. Поверить в нее. И вот что я вам скажу, я рада, безумно рада. Случилось чудо, у меня будет ребенок. И я очень… очень хочу этого ребенка.
— Я тоже очень рада, — заулыбалась Эйприл. — Но я только не пойму, почему у вас, — она показала на Кейт и Джейка, — возникали какие-то сомнения. Ведь вы уже доказали, что можете иметь детей. Верно? То есть успешно сдали этот экзамен.
— Ты права, — согласилась Кейт. — Права! — Она смахнула слезы радости. — Мы сдали этот экзамен восемнадцать лет назад.
Эйприл повернулась к Джейку:
— А ты что, не знал, что если не пользуешься презервативом, то могут получиться дети? — Осознав, что слегка переборщила, Эйприл затараторила: — Это все замечательно, замечательно. Я всегда мечтала иметь маленького братика или сестричку. И поэтому давайте сейчас все вместе радоваться!
Джейк никак не мог прийти в себя. Он был смущен. Его вполне взрослая дочь говорит ему такие вещи, которых ему никто не говорил до сих пор. Вот это молодежь! Вот что значит половое воспитание. Оказывается, оно уже приносит плоды. Он провел рукой по лицу.
— Ну что ты стоишь как истукан? — крикнула ему Эйприл, И только сейчас улыбка тронула его губы. — Ты что, не слышал? У меня будет братик или сестричка!
«Ребенок! У меня будет ребенок. Дитя, которое я буду растить и воспитывать. Кейт права, это — чудо».
Джейк тряхнул головой, как будто стремился размотать клубок спутавшихся там мыслей, и широко улыбнулся. Это была та самая фирменная улыбка, такая же яркая и великолепная, как Голливуд.
Кейт вскрикнула и бросилась ему на шею. Притихшая Эйприл смотрела на них несколько секунд, и ее глаза стали подозрительно влажнеть. Она пробормотала что-то невнятное и шмыгнула в свою комнату.
— Ты счастлив? Ты действительно счастлив? Скажи мне правду! — шептала Кейт.
Зарывшись носом в ее волосы, Джейк крепко обнимал ее.
— Ты спрашиваешь, счастлив ли я? — У него запершило в горле. — Наверное, сейчас на земле нет человека счастливее меня. Но только ты больше никогда так со мной не поступай.
— Как?
— Не исчезай, не оставив записки и не позвонив. Я чуть с ума не сошел. Мне представлялись кошмары, один ужаснее другого. Я думал, ты… — Он втянул в себя воздух. — Я не хочу больше об этом думать.
— Я обещаю. Обещаю. — Кейт поцеловала его в шею и провела пальцами по густым волосам на затылке. — Ну, Джейк.
— Хмм…
— Я знаю, где мы с тобой обвенчаемся. Я там была сегодня…
Глава 22
Завтра…
Церковь была полна людей. На алтаре и между рядами висели венки из белых роз. Проход, где проследуют молодожены, был драпирован белыми атласными лентами. Красная ковровая дорожка была усыпана лепестками роз. Звучала музыка — причем играли не на органе, а на рояле, — и эти звуки, смешиваясь с дивными ароматами, создавали непередаваемое настроение праздничного ожидания. По обе стороны алтаря, как чуткие часовые, стояли канделябры. В каждом — по семь шелковистых на вид свечей. Аромат ванили и мускуса плыл вверх, чтобы соединиться с запахом роз.
На всем лежала тень какого-то чувственного восторга. Элегантно одетая публика прекрасно вписывалась в интерьер, где на заднем плане доминировали алые бархатные портьеры с роскошным золотым окаймлением — подарок церкви от родителей жениха. Для самой церкви, которая, по-видимому, гордилась своим простым убранством — стены, обшитые белыми досками, и голые, хотя и добротно отполированные вишневые скамьи, — эта толика экстравагантности казалась чем-то вроде сахарной глазури на пирожном. Это уж Мэрилин Тэлбот постаралась. Любви к викторианской сдержанности она никогда не испытывала, поэтому любой шанс показать свое богатство она приветствовала всем сердцем.