Причастные - Скрытая угроза

Скаландис Ант

– Так, может, и Аникеева не вы убили?
– я задал свой вопрос не столько с подколкой, сколько с надеждой.

– Браво, - сказал Павленко устало.
– Если вы сумеете мне поверить, значит, мы сработаемся. Киллер, стрелявший в Измайлове, действительно получил деньги со счета итальянской фирмы, зарегистрированной на имя одного из моих сотрудников, копия платежки наверняка уже есть в следственном отделе ФСБ, а может, и в Интерполе. Правда, сам мальчишка и знать не знает, чей заказ выполнял, он готов получать деньги хоть итальянскими лирами, хоть турецкими. Я бы эту малолетнюю мразь ликвидировал сразу, да простит меня Господь за

такие слова! Но какой, скажите, прок человечеству от международного мастера спорта, готового за большие деньги стрелять в любую движущуюся мишень. И не задавать лишних вопросов. По-моему, такие моральные уроды просто не должны коптить небо. Мышкин считает иначе: уникальных специалистов в расход пускать нельзя, это - наш золотой запас, это - наши будущие дивиденды. Вот он и прячет Глаголева на какой-то госдаче. Ну, еще бы: ученик великого Кручинина, заслуженного спортсмена от КГБ! Этот молокосос тоже умеет, как и его тренер, перед прицельным выстрелом всякие фортели выкидывать, восьмерки, например, рисовать лазерным зайчиком. У Аникеева, кстати, давняя любовь к восьмеркам: одна из его фирм называлась "Восьмое чудо света", а в логотипе он использовал перевернутую восьмерку знак бесконечности. Вот она, ирония судьбы!

Теперь Пиндрик смотрел на Павленко широко открытыми глазами, я понял почему. Игорь мне подробно рассказал, все что видел тогда на рынке в Измайлове. Но я воздержался спрашивать, от кого этот всезнайка успел выведать и про киллера и даже про восьмерку на виске убитого. Понятно, у него был агент в охране Аникеева или просто в толпе, а кто именно - о таких вещах не рассказывают. И это еще раз подтверждало его правоту: люди "Феникса" при желании могли убрать руководителя "Сферы" и проще, и надежнее. Значит, действительно заказывал убийство не "Феникс".

Что ж, красиво он нам все это рассказывал, или, как говорят зэки, складно звонил. Но уж слишком складно. В глубине души мне хотелось ему верить, но именно поэтому я заставлял себя не делать этого. Доверие слишком опасная штука в нашем жестоком мире.

В заданном нам уравнении оставалось еще слишком много неизвестных величин. И я уже готов был оформить свои сомнения в некую фразу, адресованную господину Павленко, но тут как раз и раздался очередной звонок.

– Слушают вас, - отозвался я безлико.

Но, очевидно, по этому номеру полагалось докладывать строго по форме любому человеку, снявшему трубку. Да, очевидно.

– Полковник Черемисин, - представились с той стороны громким и чуточку слишком бодрым голосом, словно этот Черемисин только что получил звание полковника и страшно гордился собою.
– Разрешите доложить обстановку?

Я кивнул Павленке, мол, включайся, негоже это, чтобы полковник докладывал обстановку капитану, даже если это капитан Большаков. Пусть непосредственному начальству докладывает, а я послушаю.

Ничего особо интересного, впрочем, услышать не довелось. Мышкина нам обещали через сорок минут, от майора Платонова никакой информации не поступало, второй бандюган, сидевший на сосне, ранен оказался не смертельно и на допросе признал, что послан лично Ахманом, а еще двое из той же группы захвата сумели уйти, потому что после боя охрана резиденции оказалась практически обескровлена: семь убитых, пятеро раненых. Подошел резерв, но, во-первых, совсем недавно, а во-вторых, по ночному времени им не удалось быстро взять под контроль весь периметр. Среди нападавших четыре трупа и девять

раненых, из них двое - тяжелых. Все - из подразделения внутренних войск Владимирского округа.

– Сволочь он, этот ваш Мышкин, - процедил Павленко.
– Мальчишек в мясорубку бросил.

А потом добавил несколько словосочетаний такой мерзкой брани, какую я слышал только от уголовников, отмотавших на зоне минимум лет пять. В армии, даже на войне, так не ругаются. В этих зловонных словесных плевках было не столько нецензурщины, сколько тошнотворно изощренной грязи, пропитанной ненавистью и болью. Такая ругань больше всего напоминала выдавливание гноя откуда-нибудь из геморроя, и повторять эти слова не хотелось. Но Мышкин их заслужил. Я был согласен с Павленко и зауважал его еще сильнее, несмотря на все свои сомнения.

– Так, значит, не в ваших правилах поступать подобным образом? А к чему тогда этот бастион на мирной территории?

Павленко быстро вскинул на меня глаза, еще не остывшие от предыдущей вспышки гнева. Однако сдержался и ответил жестко, но вежливо.

– Да, нам приходится убивать людей, - он признался в этом с ошарашивающей откровенностью.
– Но мы никогда не высылаем по почте отрезанных ушей, не насилуем школьниц на глазах у родителей для устрашения и не бросаем мальчишек под шквальный огонь пулеметов.

– А Аникеев и Мышкин, стало быть, не брезговали такими методами?
– это опять спрашивал Циркач.

Понятно, ему совсем не хотелось узнать, что он пусть всего три месяца, но работал не на спасителей России, а по существу на людоедов.

– Не знаю, - уклончиво ответил Павленко.
– Не располагаю достоверной информацией. Но сегодня, когда они решили сэкономить на штурме моей резиденции за счет этих пареньков, чьи жизни спишут теперь на горячие точки или на какой-нибудь бунт в здешней ИТК... Сегодня я уже готов поверить в любые гадости. А вообще, у меня такое ощущение, ребята, что вы до сих пор плохо представляете себе, кем являются ваши работодатели. Несмотря на все мои лекции.

– А у меня такое ощущение, что вы пытаетесь нас перевербовать, сказал я задиристо.

Я не хотел с ним ссориться. Пока. Мне просто было интересно, как он ответит.

Павленко улыбнулся.

– Что ж, можете это и так называть. Вы мне нравитесь. Уровень вашей практической подготовки не может не восхитить мало-мальски понимающего человека. Почему-то многие считают, что в спецназе служат мясники с железными мышцами и с тупой вычислительной машиной вместо мозгов. Но я давно понял, что это не совсем так. На определенном уровне профессионализма все начинает решать именно интеллект. Я это почувствовал впервые, когда пообщался с офицерами знаменитой "Альфы". И вы мне тоже симпатичны именно как думающие ребята. Но это еще не значит, что я уже готов платить вам деньги. Да, кстати, на вас-то хоть Мышкин не экономил?

– Нет, - сказал я честно, - нам хорошо заплатили.

– И всю сумму вперед, - догадался Павленко.
– Понятно, он рассчитывал, что расходы будут компенсированы из моего кармана. Теперь получается несколько по-другому. Я думаю, Мышкин попытается вернуть себе эти деньгиs

– Каким способом?
– поинтересовался Фил подчеркнуто меланхолично.

Павленко оценил тон этого вопроса и выдал достойный ответ:

– Для таких, как вы, я полагаю, существует лишь один способ.

Он был прав. Живыми мы этих денег никому не отдадим.