Причины полюбить тебя вновь

Кит Тата

— Проще говоря, тебе просто нужна тачка, чтобы ты могла ездить.

— Проще говоря, да. Но для начала навык вождения и права.

Я остановила машину, заглушила двигатель, убедилась, что машина никуда сама не поедет и потянулась к заднему сиденью за сумочкой. Шоколадка в своей упаковке уже была мягкой. Я и сама в этой жаре чувствовала себя курицей-гриль. Пришлось отложить ее на несколько секунд на панель и порыться в сумочке в поисках обезболивающего, которое, помню, оставалось после недавнего приступа мигрени на фоне бессонницы из-за появления

в городе Саши.

Какая ирония: таблетки от головной боли из-за Саши понадобились теперь самому Саше.

— Вот, держи, — протянула я ему блистер. — Выпей сразу две. Может, легче станет.

Саша неопределенно повел бровями. Задумался, глядя на таблетки, и, всё-таки, решился, забрав у меня обезболивающее.

Я снова потянулась к заднему сиденью, помня, что-то только что видела там маленькую бутылку воды.

— Тёплая, — поморщилась я, протягивая Саше воду. — Но запить пойдёт.

— Угу.

Саша выпил две таблетки и почти осушил бутылку. Вопросительно подняв брови, протянул мне остатки воды.

— Не хочу, — тряхнула я головой, хотя из-за жары очень хотелось пить. Кондиционер в салоне, казалось, нисколько не помогал. Но, наверное, Саше вода сейчас нужнее. Судя по его голосу и лицу, ему и бассейна было бы мало.

На улице дул ветер. Нужно просто выйти из машины, которая с каждой минутой казалась всё теснее, и освежиться.

Оставив сумочку на сидении, я вышла из авто, немного отошла в сторону. Подумав, сняла толстовку, оставшись в майке.

Так-то лучше.

Подставив лицо ветру и солнцу, я прикрыла глаза и расслабленно выдохнула.

Саша за мной не вышел. Значит, у меня есть пару минут на то, чтобы отдышаться и постараться снова взять себя в руки, чтобы не коситься на мужчину, который, совершенно не скрываясь, смотрел на меня всё то время, что я наворачивала круги по полигону.

Ну, хоть на секунду сделал бы вид, что ему совершенно на меня плевать.

Но нет.

Смотрел, всматривался, будто пытался увидеть и понять, что во мне изменилось за эти годы.

Много чего! Из меня целый человек вылез! Такой же упрямый и настойчивый, как… не будем показывать пальцем.

Дверь внедорожника мягко хлопнула, и Саша вышел мне навстречу, на ходу стягивая через голову футболку.

О, Божечки!

Закрыв глаза еще сильнее, я отвернулась и сделала вид, что увлечена солнечными ваннами.

— Самолёт, — сказал Саша спокойно.

— Что? — повернулась я к нему, приложив ладонь ко лбу козырьком, чтобы видеть его расслабленное с легкой щетиной лицо.

— Самолёт на посадку идёт. Посмотрим?

— Ну… — махнула я неопределенно рукой вокруг нас. — Его и так видно будет.

— С крыши машины лучше. Давай, — кивнул он головой в сторону внедорожника.

Отрыл дверь и подождал, когда я тоже подойду к машине.

— А как…? — растерялась я.

— А так, — сказал Саша и первым залез на крышу машины, показывая мне, как на нее забраться. — Горячо, твою мать! — шикнул он и расстелил по крыше

ранее снятую футболку, которая была у него за поясом джинсов. — Давай, — опустился он на колено и подал мне сверху руку.

Немного поколебавшись, я, всё же, вложила руку в Сашину ладонь и вскарабкалась на крышу внедорожника. Расстелила свою толстовку рядом с Сашиной футболкой и поспешила лечь на спину, так как самолёт, идущий на посадку, уже приближался к нам, оглушая ревом турбин.

Казалось, что звук пролетающего над нами самолёта заставлял вибрировать каждую клеточку тела. Но даже безусловные сила и мощь крылатой машины, застилающей солнце, померкли, когда Саша коснулся моего обнаженного плеча своим.

В этот момент я перестала слышать и видеть.

Лёжа на крыше машины плечом к плечу с Сашей, я хотела только одного — чтобы этот хрупкий момент продлился как можно дольше. Мне бы только последний раз почувствовать его тепло и в этот раз точно отпустить насовсем.

Каждый из нас уже давно живёт свою жизнь, и точек соприкосновения не осталось. По крайней мере, для него — не осталось.

Выждав минуту после того, как самолёт исчез с горизонта, я нашла в себе силы для того, чтобы открыть глаза и повернуть голову в сторону Саши.

Закрыв глаза сгибом локтя, чтобы спрятаться от солнца, Саша казался спящим. Его широкая грудная клетка плавно вздымалась и опускалась в такт размеренному дыханию. Губы были сомкнуты и не выдавали ни улыбки, ни напряжения.

Аккуратно, чтобы не потревожить его сон, я перевернулась на бок, а затем перевалилась на живот. Опираясь локтями о крышу машины, скользнула взглядом по мощному телу. Да, он забросил хоккей, но отличная физическая форма всё ещё при нём. А главное — руки. Наверное, красивее его рук со слегка вздутыми венами я еще не встречала. И сейчас не смогла отказать себе в удовольствии скользнуть взглядом по той, что лежала вдоль его тела. Красивые пальцы с ровными пластинами ногтей, широкое запястье, переплетение вен под загорелой кожей, темные волоски… мощный, но не нарочито перекаченный бицепс; сильное плечо, которым он толкал своих соперников; ключицы, в которые я любила утыкаться носом; кадык, что сейчас легка дрогнул от небольшого глотка; темная щетина на подбородке, суховатые губы (всё-таки, той воды в бутылке ему было мало), нос и глаза, что смотрела прямо на меня.

Мелко вздрогнув, я поняла, что прятаться уже бессмысленно. Меня поймали с поличным.

— Ну? И каков диагноз? — спросил Саша чуть севшим голосом, будто реально только что проснулся.

— В смысле?

— Изменился? Сильно?

— Изменился, — кивнула я. — Сильно. Стал… больше, шире, выше. Волосатее, — улыбнулась я, робко глянув на его грудь.

— Наслышана, наверное, обо мне?

— Бывало, — пожала я неопределенно плечами. — Ты молодец, Саш. Правда. И я очень рада, что ты многого добился. Жалко, что с хоккеем так получилось, но я всё равно очень тобой горжусь. Твоя мама, наверняка, тоже.