Придурки, или Урок драматического искусства (сборник)
Шрифт:
КЛИМОВ. Я обнаружил его в кармане шинели сегодня утром. Положили, вероятно, в раздевалке на руднике. Я сразу позвонил вам, у меня уже были догадки, что нам морочат голову.
ГАНШИН (читает). «Прикиньте, с какой скоростью должен бегать взрывник, чтобы провести все отпалки, и вам станет ясно, что проходчики сами укладывали взрывчатку и производили отпалки, чтобы не тратить время на ожидание взрывника. Вопиющие нарушения техники безопасности самими погибшими – это и есть причина взрыва. А насчет взрывателей или что еще вам будут подсовывать –
КЛИМОВ. Да. (Показал на коричневый конверт.) Вот еще одно доказательство. По анализам – типичное старение. Совершенно ясно, что взрыватели взяли из списанной партии.
ГАНШИН. Значит, Шмелев соврал?
КЛИМОВ. И глазом не моргнул. А ведь мы были очень дружны.
ГАНШИН. То, что он соврал вам, это, конечно, нехорошо. А вот что он соврал мне – это с его стороны не слишком благоразумно. Я бы даже сказал – опасно! (Прячет подписанный Шмелевым протокол в портфель.) Вам нужен автор письма?
КЛИМОВ. Он хорошо информирован. Но… Имеем ли мы право его искать?
ГАНШИН. Имеем.
КЛИМОВ. Нет. Верните письмо. Я не верю, что правду можно доказать лишь с помощью Уголовного кодекса.
ГАНШИН. Мне нравится ваша убежденность. (Возвращает конверт.) Передумаете – можете рассчитывать на мою помощь. А пока – один совет. Разрешив проходку, вы окажете хорошую услугу комбинату и городу и плохую – себе. Если вы действительно хотите разобраться в причинах взрыва.
КЛИМОВ. В причинах я уже разобрался. Мне нужны доказательства.
ГАНШИН. Я об этом и говорю. Вам будет легче получить их, пока забои простаивают. Как только вы разрешите проходку… Боюсь, после этого вряд ли вы услышите такие признания, как сегодня. Даже от друзей.
КЛИМОВ. Таких признаний я и не хочу слышать. Особенно от друзей.
ГАНШИН. Буду рад поздравить вас с успешным завершением дела. Пока же могу сказать, что мне очень интересно познакомиться с вами. (Представляясь.) Советник юстиции Ганшин.
КЛИМОВ. Инженер-майор Климов.
Обмениваются рукопожатием.
КЛИМОВ (задерживая руку прокурора). Почему все врут?
ГАНШИН. Все? Это сложный вопрос.
КЛИМОВ. Проходчики, бригадир, взрывник?
ГАНШИН. Это одна часть вопроса.
КЛИМОВ. Начальник строительства?
ГАНШИН. Это другая часть вопроса.
КЛИМОВ. Бывший директор комбината?
ГАНШИН. Вы имеете в виду Владимира Андреевича? Это третья часть вопроса.
КЛИМОВ (занимает «прокурорское» место). Советник юстиции Ганшин, вы привлекаетесь в качестве свидетеля…
ГАНШИН. Я предполагаю… всего лишь предполагаю, что одна из причин – пенсии вдовам. По существующему законодательству семьям погибших на производстве назначаются пенсии в определенных размерах. Если же человек погиб из-за нарушения им самим правил техники безопасности и это доказано, пенсии соответственно уменьшается.
КЛИМОВ. Намного?
ГАНШИН. Намного.
Из-за окна доносится автомобильный гудок.
ГАНШИН. Вас ждут.
Климов и Ганшин уходят. Некоторое время в гостиной никого нет. Потом из алькова появляется ПРИЕЗЖИЙ. Останавливается у окна, смотрит на главную улицу. Быстро темнеет. Приезжий подходит к телефону. Решившись, набирает номер.
ПРИЕЗЖИЙ. Квартира Степановых? Можно Веру Голубеву?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Я слушаю… Алло!.. Говорите же!.. Алло!.. Алло!.. Алло!..
IV
Поздний вечер того же дня. В гостиной горит настольная лампа. За пишущей машинкой КЛИМОВ. Сверяясь с записями, печатает, двумя пальцами, но довольно бойко. Стеклянная дверь спальни освещается, в гостиную выходит ВЕНГЕРОВ. Он в пижаме.
КЛИМОВ. Я вас разбудил? Извините. Я думал, вы еще на поминках… (Продолжая печатать.) Ну и как там было?
ВЕНГЕРОВ. О чем вы, собственно, хотите спросить? Было мне весело? Или интересно?.. Не пора ли нам, Юрий Иванович, объясниться?
КЛИМОВ. Секунду! (Допечатал фразу.) Можете прочитать.
ВЕНГЕРОВ. Да я и так представляю, что вы там написали.
КЛИМОВ. Правду о том, как и почему произошел взрыв.
ВЕНГЕРОВ. Все-таки вам следовало пойти на поминки… Четверо детей, старший студент, младший первоклассник… специальности никакой, а держалась вдова хорошо… Правду… А вы когда-нибудь задумывались, что это такое – правда?
КЛИМОВ. Знаете, Владимир Андреевич, лет пятнадцать назад я с удовольствием поговорил бы на эту тему. Что такое правда, как она соотносится со справедливостью, насколько справедлив или несправедлив существующий порядок пенсионного обеспечения. Армия научила меня видеть границы моих возможностей и обязанностей. Мне предписано принять участие в экспертизе. Я это сделал. Причины взрыва установлены, оформлены в виде акта – вот он. Прошу вас ознакомиться и поставить свою подпись.
ВЕНГЕРОВ. А если я не согласен с вашими выводами?
КЛИМОВ. Речь может идти лишь о том, есть ли у вас факты, опровергающие мои выводы.
ВЕНГЕРОВ. Вас, следовательно, не волнует, как ваши выводы скажутся на семьях погибших? На интересах дела, которым живет весь город? На судьбах ваших друзей?
КЛИМОВ. Очень волнует. Поэтому я не имею права вдаваться в рассуждения на общие темы.
ВЕНГЕРОВ. Хотел бы я знать, Юрий Иванович, что вы сейчас думаете обо мне! Особенно в свете моего намерения помешать вам выполнить свой долг.
КЛИМОВ (взял со стола конверт, извлек листок, читает). «Венгерову тоже не верьте, ему выгодно все замять. В свое время, став директором комбината, он добился постановления Совмина о строительстве города. Город строился, а рудная база истощалась. Настолько, что встал вопрос о консервации производства. Открытие богатой руды на «Маяке» дало ему возможность уйти на повышение, а нынешнее руководство комбината вынуждено расхлебывать то, что он заварил. Лихорадочная поспешность строительства рудника – она и способствовала несчастному случаю…»