Прием у психотерапевта
Шрифт:
– О, это очень интересный вопрос. Что есть любовь на самом деле? Это все так… - Дамблдор махнул рукой.
– Как?
– Нереально, - усмехнулся он.
– Вы не верите в любовь? – вскинула бровь психотерапевт.
– Понимаете, дорогая моя, с высоты моего большого опыта я понимаю, что любовь – это временное помешательство, вспышка чувств, которая быстро угасает. Сначала ты готов сделать для человека все, а потом ничего. Любовь – это сказка для маленьких мальчиков и девочек… Вот Геллерт… – он вздохнул и мечтательно
— Вы гомосексуалист?
— Ну да. А вас это задевает?
— Нет, мне все равно. Возможно, именно в вашей ориентации кроются ваши проблемы? Может быть, нам следует развить эту тему?
— Нет-нет, это не проблема. Тем более что, кроме Геллерта, у меня никого не было. А это было так давно… — старик вновь закатил глаза. – Я еще даже не преподавал.
— Вы преподаватель?
— Был. Пока директором оставался эта истеричка Диппет, я преподавал и был деканом одного из факультетов, но это уже после того, как я Геллерта посадил.
— Куда посадил? – Кетти совершенно потеряла нить его рассуждений, но все еще пыталась вникнуть в диалог с клиентом.
— Как куда? В тюрьму, естественно.
— За что?
— Он был причастен к гибели моей сестры, за которую я был ответственен, когда умерла мама.
— Он ее убил?
— Нет… Я не знаю, — неохотно поправил сам себя Дамблдор. – Это был несчастный случай. Но мы с ним перед этим здорово повздорили, а она испугалась… Я говорил, что Ариана была больна?
— Нет, не говорили, — медленно проговорила Кетти. – Так может, это все-таки и есть ваша проблема? Отрицание чувств, которое, скорее всего, базируется на предательстве того, кого вы любили. Вы не признаете то, что он может быть в чем-то виновен. Как каждый человек, вы проходите несколько состояний. Отрицание, гнев и, наконец, смирение…
— Это не имеет отношения к моим теперешним проблемам, - махнул он рукой. – Это было так давно, что глупо теперь там копаться. С одним поругался, другого посадил, третий разбил мне нос и вправил мозги на место.
— И когда начались ваши теперешние проблемы?
— После того как я стал директором школы.
— Это в которой директором был Диппет?
— Да-да, именно в этой самой.
— А что случилось с Диппетом? Он тоже в тюрьме? – почему-то нервно хихикнула Кетти.
— Нет, почему вы так подумали?
— Да просто подумалось, продолжайте.
— Диппет умер, и, предупреждая ваш следующий вопрос, скажу сразу: это был истинный несчастный случай.
— И в чем же он проявился?
— Диппет перепутал свое средство от изжоги с сильнейшим ядом, они похожи внешне.
— Я не буду спрашивать, почему эти два средства хранились рядом, — Кетти почувствовала, что у нее начинается мигрень.
— А я бы и не ответил, потому что не знаю. Я не имею к этому никакого отношения. Я в это время Геллерта в тюрьму сажал.
— Вы же сказали, что сажали своего бывшего возлюбленного перед тем, как стали преподавать…
— Нет, вы не поняли. Я посадил его после того, как стал преподавать, но перед тем, как стал деканом.
— И долго вы были деканом?
— Почти семь лет. Видите ли какая штука - директора все это время никак не могли назначить, и его функцию выполнял заместитель.
— А кто был заместителем?
— Традиционно заместителем является декан того факультета, который достался мне.
— А-а-а… — Кетти захлопнула блокнот. – Давайте вернемся к вашим теперешним проблемам.
— Так вот, мои проблемы связаны с двумя моими учениками. Один у меня учился, когда я еще преподавал, а у второго я являюсь директором. Тот, у которого я преподавал, всегда был не очень чист на руку и слегка самоуверен. Совсем чуть-чуть. Представляете, он считает, что умнее меня. И, какая ирония, прежний директор хорошо к нему относился.
– Это который Диппет?
– Да.
— А второй?
— О, это такое невинное создание, правда, немного бесхребетное, но совершенных людей, к счастью, не бывает. Однако я очень хорошо к нему отношусь.
— К счастью? Вас радует, что в мире нет совершенства?
— Я воспринимаю это философски.
— И иногда используете в своих целях? – Кетти позволила себе улыбнуться.
— Не без того, — в голосе Дамблдора прозвучали нотки самодовольства.
— Давайте вернемся к вашим ученикам. Их разделяет довольно большой промежуток времени. Если я все правильно поняла, то больше десяти лет?
— Да, больше… — Дамблдор задумался.
— Так как эти два ученика могут быть друг с другом связаны? Если не считать того, что к ним хорошо относятся директора?
— У них возникли некоторые разногласия на почве интерпретации одного, ну, скажем, пророчества, и я почему-то оказался в центре их борьбы. Да, назовем это борьбой.
— А при чем здесь ваше детство, проведенное в… женском обществе?
— Так ведь я стараюсь быть добрым к мальчикам. К обоим. Они оба сироты.
– Вы только что сказали, что хорошо относитесь к одному мальчику, а другой был под покровительством Диппета?
– Ну так он же умер.
– Мальчик?
– Диппет.
— То есть вы пытаетесь заменить им родителей?
– Кетти положила блокнот на стол и начала сожалеть о том, что не догадалась налить себе стакан воды.
— У меня это вряд ли получилось бы, но попытаться все же стоит.
— Вы относитесь так ко всем сиротам, или только конкретно к этим двум?
— Вы правы, меня иногда обвиняли в том, что я выделяю этих мальчиков, - осторожно заметил Дамблдор.
— А почему бы вам не предоставить им возможность разобраться со своими разногласиями самостоятельно? – Кетти хотела только одного: чтобы ее странный клиент убрался и больше никогда сюда не возвращался.