Приглашение на эшафот. Покрась в черное-2
Шрифт:
— Улики? Зачем?
— Кажется, я разгадал его ход. То, что он хочет подставить Наташу, в этом уже нет сомнений. Интересная штука получится, если он все собранные фотографии с твоим изображением перемешает с парочкой снимков Наташи. С такими, где видно ее лицо. Ради них он вернулся в квартиру.
— А следователи дураки, да? Они не понимают, что с двух метров от висящего трупа ее мог фотографировать только сообщник.
— Следователи могут думать все что угодно. Может, палачи любят фотографироваться на фоне своих мертвых жертв! Вот только сделать они ничего не смогут. Женщина есть, а фотографа
Наконец Толстиков вышел из подъезда и прогулочным шагом направился к арке ворот.
— Идем посмотрим, какую гадость он там подложил, — потребовала Катя.
— Женская солидарность? Не мельтеши. Мы наблюдатели, а не соучастники. Наше дело — сторона. Мы архивариусы. Я и так шесть пленок отснял. Материалов у нас выше крыши.
— Тогда я одна пойду.
Она не сомневалась в том, что дверь квартиры оставлена открытой. Так оно и оказалось. Осмотр ничего не дал. Улик она никаких не нашла. Правда, у нее не было навыков обыска, но вниманием ее природа не обделила.
В последний раз оглядев комнату с порога, Катя расстегнула заколку-бабочку в волосах и бросила ее к поваленному на бок столу.
Толстиков так и не вернулся до утра на квартиру, которую Наташа для него снимала. Она ждала его. Но, увы! Однако вернулся Влад Сухинин из командировки в колонию строго режима. Наташе этот парень нравился. Он, конечно, не был сообщником Григория и вряд ли знал о его истинных намерениях. Толстиков торопился покончить со списком кандидатов на тот свет и нанял помощника. Впрочем, Влад впрягся в лямку по понятным причинам: у него молодая жена и трое малолетних детей. Когда он узнал, как выманивают женщин с ребятишками на Ближний Восток, что делают с их отцами и мужьями, естественно, он тут же поставил свою семью на место жертв. У парня зубы заскрипели. Его согласие примкнуть к отряду мстителей выглядело вполне осознанным шагом.
Разумеется, он и предположить не мог, что Толстиков — один их тех, у кого руки по локоть в крови. Наташа не торопилась рассказывать ему о своих выводах и делиться планами. Влад честно выполнял работу, причем использовал для достижения цели свое актерское дарование и фантазию. Перед поездкой в колонию он побрился наголо, вставил накладные железные фиксы, похудел и вызубрил блатной жаргон. Правда, весь этот маскарад не потребовался. Тюремных паханов интересовали только деньги, за них они готовы были выжать всю информацию из любого зэка, а потом его прирезать.
Наташа догадывалась об этом и снабдила своего посыльного нужной суммой. Результат превзошел все ожидания. Гавриков дал признание, которое к тому же было записано на диктофон. Убивал Бражникова он по заданию Белова и сам служил в его команде киллеров, скрывающейся под вывеской охранного агентства «Аллигатор». База его находилась на Ордынке. Все сходилось.
Следующим звеном, стоящим на очереди в покойники, была банда Белова. Наташа понимала, что тут ей одной не справиться, придется воспользоваться помощью Бориса Самойлова. Он уже собрал команду профессионалов, бывших оперативников ФСБ, и занимался лидерами преступной группировки, считая это самым важным, а Наташа «обрубала хвосты», уничтожая непосредственных исполнителей.
После отчета о поездке Сухинин сказал:
— Мне нужен один день передышки. Завтра у меня спектакль, надо лететь в Питер. К тому же я страшно соскучился по детям.
— Не возражаю, Влад. Езжай. Работа есть работа.
— А послезавтра я вернусь. Вот только боюсь, что Котэ Валиани меня разлюбит.
— Голубой мальчик скучает по тебе?
— Я очень старался ему понравиться. Приходится разыгрывать из себя недотрогу. С удовольствием придушил бы гада. Загранпаспорт на имя Филиппа Рутберга я нашел у него в столе. Он сделал двенадцать ездок в Иорданию. Сволочь!
— Придушим, когда вернешься. Пригласи его за город. На дачу или на пикник. Важно, чтобы он оказался в лесу. А там мы с ним разберемся.
Сухинин провел рукой по лысине:
— Да, искусство требует жертв. Придется идти на свидание к своему возлюбленному в парике. Меня удивляет, как гомосексуалист мог вербовать женщин?
— Меня другое удивляет. Те, кто вербовал Валиани на эту работу, не могли не знать о его ориентации. Почему же на нем остановили выбор? Может быть, у них не хватало людей, многие отказывались, и приходилось брать кого попало?
— Если ты права, то отказники могут стать свидетелями. А это опасно.
— Нет. Те, кого вербовали, знали только одного человека. Но сейчас он мертв. Звеньевого убрали без моей помощи. Я опоздала. А это может означать только одно: убийца Сергея Пекарева — так звали звеньевого — боялся, что со страха Пекарев может назвать его имя. В таком случае я должна знать убийцу. Тебя в Москве не было, ты находился во Владимирской области…
— Гришка? Он член банды? Такого быть не может.
— Я рассуждаю, а не утверждаю. Вы вместе служили в горячих точках. Как это могло произойти? Ему тридцать семь лет, а ты на десять лет моложе.
— Я находился на срочной службе, обычным рядовым, а он был офицером и командовал взводом.
Но там, где стреляют, грани стираются и погоны большой роли не играют. А вообще-то он снайпером был до того, как стать диверсантом. Но допустил ошибку, шлепнул своего же. Тогда его и скинули с престижной работы и направили к нам, взводом командовать-Постой, постой… Вот что мне покоя не давало все время, пока я ехал в Москву! Признание Гаврикова. Он назвал имя главаря киллеров. Самсон Белов. А ведь Гриша служил в команде майора Белова до того, как к нам попасть. Не тот ли это Белов?
— Давай-ка, Влад, не будем делать скоропалительных выводов. Просто тебе не нужно пока встречаться с Гришей, а если увидишь его, ничего не говори о Валиани. Он не знает о твоем задании относительно «голубого» грузина. И о командировке в зону я ему ничего не говорила. Ты меня понял?
— Очень хорошо понял.
— А теперь главное. В прокуратуре о тебе знают. Твоего появления в Питере ждут. Знают, что непременно явишься на спектакль. Даже если ты будешь придерживаться версии, что нанялся по письмам, тебя все равно могут задержать. Твоя жена рассказала оперативникам, что тебе звонил Толстиков, и ты с ним встречался. Так что с письмами ничего не получится. Версию придется менять на ходу. За тобой могут установить наблюдение. А ты мне нужен в Москве.