Пригоршня вечности
Шрифт:
Нламинер уловил ударение на слово «мы».
— Ты хочешь сказать, что могла уйти отсюда в любой момент? Рептилия кивнула.
— Но мне показалось, что тебе не хотелось бы заканчивать эту жизнь до срока, да еще в пасти у нежити. Анс-Шаар, — повторила она, и медальон на ее шее на миг засверкал маленьким солнцем.
Прежде красивые деревянные скамьи и столы теперь годились разве что на растопку. К вечеру погода совсем испортилась; шторм бушевал вокруг острова, молнии то и дело озаряли его безжизненные скалы. Впрочем, за закрытыми ставнями и возле растопленного камина было гораздо
Они смотрели на надпись, которую Нламинер безуспешно пытался прочесть.
— Загадка достаточно трудная, — признался он наконец. — Кроме того, если ее показало божество, вряд ли имелась в виду какая-нибудь мелочь. Всякий раз, как я пытаюсь ее прочесть… Впрочем, нужно показать. Напиши рядом что-нибудь на языке, который я не знаю.
Рисса задумалась и набросала несколько фраз, начертанием похожих на переплетение ветвей.
Нламинер кивнул и пошевелил пальцами. «Ветви» на листе бумаги ожили и сползлись во фразу на Тален: «Должен быть ответ». Надпись же, которую он перенес из глубин хрустального шара, попросту растаяла.
Воцарилось молчание.
— А если надпись нарушить?
— Как это? — не понял Нламинер.
— Нарисовать с дефектом. Опустить какую-нибудь линию.
— А что, это мысль! — обрадовался Нламинер. — Сейчас попробуем.
В слове было тринадцать букв. Нламинер набросал с десяток версий слова, опуская разные части разных букв, и вновь прочел заклинание. Сначала линии начали вновь тускнеть, но неожиданно на бумаге начали проступать слова Тален — обрывочные, с пропусками. Рисса склонилась над листком, захваченная происходящим, когда Нламинер ощутил резкий запах озона, наполняющий комнату. Говорить было некогда, и он прыгнул, увлекая Риссу за собой на пол.
Контуры букв на листке вспыхнули, накалились добела, и листок испарился с громким хлопком.
Пораженные путешественники выбрались из-под перевернутой скамьи и вернулись к столу. В некогда полированном мраморе его крышки теперь были проплавленные углубления. Семь незавершенных слов: «По…л тре… кни.а с…. вв…. с. ве… ал..»
Они помолчали несколько секунд.
— Ну что ж, сейчас повторим опыт, — рассудительно сказала Рисса. — Рано или поздно что-нибудь да увидим.
Нламинер кивнул, извлек новый лист и замер с пером в руке.
— Я его забыл, — произнес он гробовым тоном. Рисса присвистнула.
— А на других листках?
Нламинер принялся рыться в кармашках пояса и обрывках бумаг на столе и под столом, но все они были совершенно пусты.
— А я ведь специально записал его несколько раз, — сообщил он совсем упавшим голосом. Покопавшись в кармане, он извлек уменьшившийся шарик и некоторое время изучал его, прислушивался, вглядывался в глубины. Ничего.
Рисса положила руку ему на плечо.
— Пора отдыхать. Думать будем завтра, раз уж так получилось. Ложись спать, я пока постою на страже. Тем более что мне пока не спится.
Нламинер хотел было возразить, но затем кивнул и свернулся по-кошачьи у камина. Рисса задула лампу и села за стол. Надпись, проплавленная в камне, светилась оранжевым светом, постепенно остывая и сливаясь с фоном,
Что-то стонало и гремело под крышей. Хорошо, если просто ветер.
Глава шестая
Нламинер, прежде чем заснуть, вспоминал прошлое.
Тот день, когда они впервые встретились.
Возможно, это была ночь. Два дня спустя после того, как он с тремя спутниками штурмом взял небольшую сокровищницу — а воевать пришлось с уже знакомыми им птицами-кровопийцами, — так вот, с того момента мнения в команде разделились. Нламинер считал, что пора возвращаться. Известные ему карты себя исчерпали. Глубинные уровни города были абсолютно неизвестным лабиринтом. Самые нижние этажи, где выращивались ценные мхи и грибы и добывались минералы, вообще были тайной за семью печатями.
Тем не менее трое его спутников жаждали большего. Хотя с грузом сокровищ передвигаться было обременительно, они втроем энергично возражали против возвращения. Сингара казалась преодолимым препятствием. Когда выяснилось, что кровопийцы боятся огня, ничего не стоило придумать нехитрую тактику нападения на их гнездилище. Расправившись с двумя десятками смертоносных противников, поистине можно было считать себя героями.
Нламинер, однако, был настроен скептически. В конце концов договорились, что если в течение нескольких часов не удастся обнаружить что-либо стоящее, они повернут назад.
Нескольких часов не потребовалось. Спустя полчаса один из его спутников заметил предмет, спрятанный в трещине в нескольких футах над землей. Прежде чем Нламинер успел его окрикнуть, он полез в расщелину и извлек красивый золотой браслет, инкрустированный крохотными рубинами.
— Странный способ прятать ценности, — усмехнулся он, опуская добычу в мешок. — Никогда бы не подумал…
Договорить он не успел. Мощный удар гонга раздался над их головами, и все инстинктивно присели, озираясь. Мигом позже непроницаемый мрак опустился на коридор и послышалось глухое ворчание невдалеке.
Нламинер успел заметить, что ворчание доносилось из-за спины. Он приготовился зажечь магический свет и извлек своего «Покровителя» из ножен, но перепуганные приятели не стали его слушать. Не сговариваясь, наощупь они ринулись вперед, в совершенно незнакомый проход. Только чудом Нламинер не попал ни под один из ударов: в панике они беспорядочно отмахивались.
Нламинер, наоборот, побежал назад. Там, в десятке футов от него, была пустая кладовка, в которой можно было забаррикадироваться. Он заметил быстро приближающуюся пару горящих огоньков и бросился наземь. Вовремя: струя пламени пронеслась над ним, опаляя спину.
Нырнув в кладовку, он успел погрузить меч в несущегося мимо противника. Попал. Что-то со стоном рухнуло на пол. Нламинер едва успел подхватить оружие, как второе полотно пламени скользнуло мимо лица.
Откуда-то доносились вопли и лязг оружия. Некогда было обращать на это внимание: второе существо едва не вломилось в ту же кладовку. Сила его была чудовищной; Нламинер не смог опустить засов и старался, сдерживая скрежещущую дверь, перехватить меч поудобнее.
Сквозь щель внутрь ворвалась струя пламени, и «Покровитель» немедленно нагрелся так, что Нламинер выронил его. Оставался только кинжал. Если он не уложит противника с первого попадания, тогда конец, подумал Нламинер, уворачиваясь от очередного горячего приветствия.