Приготовь для меня любовь...
Шрифт:
Сел напротив Игоря, он тоже расположился на своем месте, разлил по бокалам коньяк, выпили мы молча. Я не знал, как начать разговор, Игорь, видимо, тоже. Вся моя злость и обида, как будто за вечер и ночь немного поутихли. Да и как злиться на человека, который три года меня поддерживал, утешал, за кафе моей матери так боролся, он уже года два зарплату не получает, а кафе закрывать не дает. Внука своего, опять-таки искал.
— Я не знал, что Игнат мой сын, я вообще не знал, что у меня есть дети, — начал разговор Игорь.
Я просто молчал и слушал, пусть скажет, видимо ему это надо, раз пришел.
— Мы
— А племянник? Почему я не знал про него? Почему ты молчал?
— Я не знал, как сказать, твоя мама боялась тебя потревожить, ты после развода еле оклемался. Она хотела с начала все исправить, найти, а потом и рассказать тебе. А после того как они умерли, я вообще не знал как тебе сообщить, тем более что мои трехлетние поиски ничего и не дали. Никто из знакомых Игната о ребенке ничего не знали. Я опросил всех девушек, с которыми, по словам его друзей, он встречался, и все развели руками.
— И как его искать?
— Не знаю. Может сами найдутся?
— После вчерашнего вечера, я ничему не удивлюсь.
— Ты на Машку не злись, что она твоего отца позвала работать. Она с Яной реально сейчас зашивается, да и отец же твой, не обворует. А девчонкам легче будет. Да и судя по его виду, ему помощь нужна.
— Не смей ее так называть, она не кошка блохастая, не коза, Мария Сергеевна — твой шеф-повар. Позвала и позвала. Все равно как бы я не злился, а выкинуть из своей жизни не смогу. Не так меня мать воспитала, чтобы в морду дать и прогнать. А хотя следовало бы.
— Ты не кипятись, Марья правильно сказала, что все ошибаются. Я сам в своей жизни наворотил, а казалось, что все правильно делаю. Сам еще не один раз споткнешься, как Маша сказала, самое главное, чтобы в жизни были те, кто может простить и принять. Я не говорю, чтобы ты к нему на грудь бросился, но присмотрись, не руби с плеча. Маша редко в людях ошибается. А ему она помочь захотела. Стало быть, не злой, и уже плюс.
— Как ее дети?
— Вчера были лучше, а сегодня не знаю, она трубку не берет. На сообщения не отвечает. Я ее тетке позвонил, спросил, как дела, она сказала, что все хорошо. А что хорошо, почему трубку не берет, не знаю.
— И ты так спокойно сидишь, надо ехать и узнавать, — хотел было подняться, но Игорь меня остановил.
— Охлани, Ромео! Тая сказала, что все нормально. Значит, ничего страшного нет. А если мы навеселе заявимся к больным детям, то приятного будет мало. Чтобы не родилось в ее светлой голове, дай ей время, в понедельник узнаем.
— Время…… уж слишком много его в моей жизни, и понял я, что нифига оно не лечит, а сложные ситуации запутывает еще больше. Но ты прав, к детям пьяными не ходят.
Мы допили бутылку, съели все нарезки и Игорь уехал домой. А я лег в кровать
Информация, что отец жив, как будто что-то освободила во мне. Вот уже не я старший в роду, вот как будто и не на мне одном вся ответственность за грехи. И соответствовать вроде уже и не чему. Память оказалось мнимой, этот человек сам этой памяти не соответствует, и уже вроде и не должен я ему ничего, не мать защищать, нет ее, ни брата наставлять, и его нет, и видимо плохо наставлял, раз так он накосячил. Быть лучше, быть выше и сильней? А кого выше, кого лучше, кого сильнее? Если отца, то давно я его перерос, а то кем он стал, так вообще на несколько голов выше и сильнее и лучше. Освобождение приходило с болью, потому как на месте напряжения образовывалась пустота. Все что давило на меня, теребило и заставляло двигаться вперед ушло. И что дальше? И как жить теперь? Что будет двигать меня вперед? Пустота в груди добавляла легкости, и в тоже время рождала апатию.
Мне так захотелось услышать голос Маши, а еще лучше, чтобы она меня коснулась. Увидеть ее глаза, прикоснуться к ней. Опять всплыли в голове картинки из комнаты персонала. И я как будто явственно почувствовал тепло ее рук на моей груди. Ее дыхание, и слова, сказанные мне в плечо. Маша, моя девочка. Моя сильная и добрая женщина.
Я ходил по квартире и пытался найти повод позвонить ей в воскресенье. Что я скажу, какой повод? Спросить про детей? Так я за них ее ругал. Спросить об ее самочувствии, ведь она убежала так стремительно, и была бледна, точно, может она заразилась от детей и болеет? Набрал ее номер, а в ответ мне только гудки. Через несколько минут еще раз, и все повторилось. Я не знаю, сколько раз я набирал ее номер, но трубку она так и не взяла. Это зародило во мне чувство паники. Неужели я ее потерял? Что именно ее так напугало?
Глава 21
Маша
Я не шла домой из кафе, а бежала. Мне казалось еще чуть чуть и за мной побегут все эти мужчины со словами: «Убийца, убийца, ты и твои выродки убили их, если бы не вы, то они были бы живы». Я сама себя гнала, как гонят дикого зверя на охоте собаками, только вместо собак были мои собственные мысли. Боже мой, Игнат, Игнат Игоревич Синица, 25 лет, у него была беременная девушка, он отказался еще в техникуме от них. Слишком много совпадений. Слишком. Он ехал с матерью ко мне. Он ехал ко мне! Боже. За что? Я ведь его не звала, ничего не просила, я даже зла на него не держала. Он подарил мне таких прекрасных, здоровых, умных, красивых детей. Мне ничего больше от него не было нужно. Тогда да, было больно. Особенно когда он ходил передо мной пузатой с новыми девицами в обнимку, когда целовал их. Но это все в прошлом. Я ничего от него не ждала, и не просила. Зачем он поехал? Зачем?