Приговор Бешеного
Шрифт:
Накануне Умар позвонил в несколько мест и выяснил, что по крайней мере в двух местах видели «уазик», в котором везли раненого Мушмакаева. Лично переговорив с очевидцами и представив приблизительный маршрут движения машины с раненым командиром, он обратил внимание, что только ненормальный водитель или водитель, который совершенно не знает местности, может таким путем пытаться добраться до больницы города Аргун. А когда машина вообще стала удаляться от места назначения, Умар понял, что это не незнание местности или безумие, а целенаправленное движение к границе с Азербайджаном.
Оставляя
По прямой ехать было гораздо быстрее, чем группе Савелия, двигавшейся в силу необходимости странными зигзагами, и, останавливаясь лишь однажды для заправки, они к утру сумели достичь того самого поста. К их счастью, оказалось, что дежурит та же самая смена, что дежурила и пять дней назад. Когда Умар представился и объяснил цель их поисков, старший группы, дотошный парень лет тридцати пяти, очень подробно рассказал о той встрече, решив поделиться даже своими сомнениями.
— И что тебя насторожило? — спросил Умар.
— Не то чтобы насторожило… — замялся тот, — но сомнения кое-какие посеяло.
— И что же конкретно?
— Понимаешь… как бы тебе сказать… И пароль вроде правильно назвали, и довольно сильно сокрушались, когда выяснили, что едут не той дорогой, даже едва не подрались между собой, и мне даже успокаивать их пришлось. — Сейчас, пытаясь объяснить свои сомнения, парень вдруг понял, что ничего путного сказать не может, и замолчал.
— Что ж ты замолчал? — нахмурился Умар.
— Собственно, не знаю, что и говорить…
— Что значит, не знаешь? Что-то же тебя насторожило? — продолжал приставать Умар.
— Насторожило, — твердо подтвердил тот.
— Но что?
— А черт его знает! Как я могу передать свои ощущения на словах? — Он сделал паузу, наморщив лоб, потом вдруг спросил: — Вот ты был когда-нибудь в театре?
— Ну, был! И что?
— Вроде бы и пьеса очень хорошая, и актеры классно играют, и ты иногда даже забываешь, что это действие не взаправду, а потом очнешься и стукаешь себя по лбу: это же театр, все понарошку! Понятно говорю?
— Хочешь сказать, что когда они уехали, то ты почувствовал, что перед тобой играли, так, что ли? — Умар все больше начинал убеждаться, что его командир попал в беду.
— Вот именно, — обрадовался тот, — играли. Вроде бы во все веришь, а когда они уехали, то осталось впечатление, что тебя провели, как мальчишку.
— В каком направлении они поехали?
— В том, которое я им и указал. — Он виновато замолк.
— Говори все, — строго потребовал Умар.
— Это может остаться между нами? — Парень понизил голос.
— Обещаю.
— Вернуться-то они вернулись, но я, как мне тогда казалось, любопытства ради, проследил за ними в бинокль…
— И что? — нетерпеливо спросил Умар, уже почувствовав, что и сам знает ответ.
— Вон, видишь тот пригорок? — указал рукой старший поста.
— Ну…
— Когда они доехали до него, я уже
— Увидел их машину? — полувопросительно договорил Умар за парня.
— Точно! Я даже глазам своим не поверил, подумал, не галлюцинация ли это от усталости: к тому времени мы почти сутки уже дежурили, присмотрелся — они! Помнится, я тогда еще подумал, что Мушмакаев напрасно держит такого водителя.
— А ты, случайно, не знаешь, кто дежурил в тот день в направлении, куда уехал «уазик»? — неожиданно поинтересовался Умар.
— Как не знать? Там мой приятель дежурил в тот день, Руслан его зовут. Мы с ним сдружились сразу же, как он только из Москвы приехал.
— Он что, русский?
— Нет, чеченец. Только долго в Москве прожил, с родителями. А потом, узнав, что творится на родине, бросил родителей и встал в наши ряды. — О своем друге он рассказывал с такой гордостью, словно давал характеристику на представление его к ордену.
— А ты не можешь связать нас с ним? — спросил Умар и достал из кармана трубку сотового телефона.
— В том-то и дело, что не могу. — Парень явно переживал свою оплошность.
— Хочешь сказать, что он тоже пропал? — тут же предположил Умар.
— Откуда ты знаешь?
— Что я знаю?
— Что пропал не только он, но и весь наряд: пять или шесть человек, точно не помню.
— А когда это случилось?
— Как раз в тот самый вечер… — начал парень и вдруг воскликнул:
— В тот вечер, когда и проезжала эта машина с Мушмакаевым! — Он вдруг присвистнул. — Ты хочешь сказать, что это связано между собой?
— Не исключено, — кивнул Умар и тут же добавил: — Но об этом никому ни слова! Понял?
— Еще как понял!
Вернувшись к своим соратникам, Умар сказал:
— Парни, все несколько усложняется.
— О чем ты, командир? — спросил Ваша.
— Судя по всему, нашего командира успели вывезти из Чечни, — недовольно ответил Умар.
— И куда же? Неужели в Азербайджан? — осторожно предположил Масуд-Али.
— Можешь радоваться: я отлично помню, что там у тебя живет родной брат.
— Знаешь, сколько лет мы с ним не виделись?! — обиженно воскликнул тот.
— Вот и увидишься… — Умар взглянул на часы, — … через несколько часов, на, звони ему.
— Ты не шутишь?
— Какие могут быть шутки? Звони и говори, чтобы встречал, возможно, понадобится его помощь. Насколько я помню, он вроде бы на таможне работает?
— У тебя отличная память, командир, — польстил Масуд-Али, затем взял телефонную трубку и стал набирать номер…
Пока чеченская группа, возглавляемая хитрым Умаром, вышла на след группы Говоркова, в Москве бурную деятельность развил Краснодарский. Имея довольно большой авторитет в криминальных кругах бывшего Советского Союза, он бросил клич по своим знакомым, описав довольно детальный портрет Савелия и дав понять, что любое сообщение о его возможном местонахождении будет щедро оплачено. Не прошло и суток, как он начал получать сообщения — сначала из Чечни, но в них не было ничего существенного, кроме одной детали, которая сразу насторожила Краснодарского.