Приговор
Шрифт:
– Михаил Архипович Летов. Мой старый знакомый по Персии, – рекомендовал Ардашев.
– Вы тоже служили в МИДе? – спросила Вероника Альбертовна.
– Можно и так сказать, – улыбнулся тот.
– А вы, я смотрю, налегке.
– Взял только сумку с самым необходимым. А чемодан сдал в багаж. – Летов склонился к уху статского советника и прошептал: – Я соорудил в нём двойное дно. Там у меня парадная форма с наградами. Теперь, как видите, безопаснее путешествовать в статском платье.
– Это так, – вздохнул Клим Пантелеевич. – А в столице давно?
– Я почти окончил курсы
– Понятно. Но звание у вас, вероятно, не меньше войскового старшины? – тихо осведомился Ардашев.
– Угадали.
– А здесь не хотите остаться?
– Жить в Петрограде и спокойно смотреть, как обезумевшая толпа грабит и унижает народ, я больше не могу. Надо что-то предпринимать. На юге, говорят, генерал Корнилов собирает Добровольческую Армию. Вот я и решил наведаться в Ставрополь. Мать увижу, сестру, отдохну немного, а потом – на фронт, красных бить.
– В Персии ещё долго были?
– Нет. Уехал вскоре после вас.
– А вы себе не изменяете. Так и носите карманные часы на правой руке. Снимите. Они не подходят к вашей простой одежде.
– Вы правы, – расстёгивая кожаный ремешок, согласился Летов. – Не подумал.
– Документы надёжные?
– Да вот, полюбопытствуйте, – он протянул Ардашеву сложенный вдвое лист с печатями и подписями. – Купил на Мойке, у тамошних «делателей марок» за восемьдесят рублей. Называется «мандат». Согласно ему, я самый настоящий «товарищ». Выполняю решение их Центрального Комитета. Командирован в Ставропольскую губернию для выполнения мобилизационного плана.
– Что ж, неплохо исполнено, – статский советник вернул документ.
Раздался третий удар станционного колокола, и поезд, издав гудок, двинулся.
Дорога до Кавказской казалась бесконечно долгой. Состав шёл медленно, часами простаивал на станциях, но на третьи сутки, подрагивая на стрелках, достиг станции. Кто-то побежал за кипятком, а большинство, боясь встречи с пьяной солдатнёй, остались в вагоне.
В это самое время местный патруль решил поживиться чужим добром и под предлогом поимки офицеров, надумал устроить обыск в багажном отделении.
К радости ехавших с фронта дезертиров, а теперь бойцов Красной армии, в потаённом отделении чемодана Летова обнаружили парадный мундир войскового старшины с наградами. Пытаясь найти хозяина, большевики стали силой снимать рабочие куртки и пиджаки с подозрительных, как им казалось, гражданских лиц.
У одного «рабочего» под курткой и рубахой оказалась полевая офицерская гимнастерка с погонами и Георгиевским крестом на груди. Неуправляемая людская масса ревела от предвкушения расправы над капитаном.
– Господи, что же они с ними сделают? – в ужасе прошептала Вероника Альбертовна, вглядываясь в вагонное окно.
– К сожалению, мы уже ничем не сможем ему помочь, – негромко выговорил Ардашев.
Один из дезертиров протянул руки к погонам и матерно выругавшись, заорал:
– Вот сейчас сорвём с тебя, паскуда офицерская, погоны и заставим сожрать, а не съешь – поставим к стенке.
Георгиевский кавалер спокойно отстранил протянутые к нему грязные руки солдата, медленно снял погоны, положил их в левый нагрудный карман, вынул из кобуры револьвер, приставил наган к своему виску и, глядя в расширенные от страха зрачки большевика, нажал на спуск. Раздался выстрел. Сраженный капитан рухнул на перрон. Забрызганная офицерской кровью мерзкая рожа красноармейца замерла в недоумении.
Вероника Альбертовна расплакалась и, глотая слёзы, вымолвила:
– Да что же это? Звери они, что ли? Ведь русские же люди, а сколько злобы, сколько ненависти…Откуда это у них?
– Успокойся, дорогая, прошу тебя, – Клим Пантелеевич обнял жену и привлёк к себе.
– Он погиб, не позволив до себя дотронуться. Человек чести, – тихо выговорил Летов.
– Пожалуй, нам лучше не ждать, а перейти на ставропольский поезд – предложил статский советник. – Они не успокоятся, пока не перетрясут всех пассажиров и не найдут казачьего офицера. Сколько им на это понадобится времени – неизвестно. Да и вам не стоит рисковать лишний раз. Даже несмотря на штатский маскарад, выправкой и усами вы слишком смахиваете на лихого казачьего офицера.
– Да, конечно. Надо выбираться из вагона.
Как выяснилось на станции, поезд на Ставрополь ожидали к вечеру следующего дня. Но удача не обманула ни Ардашевых, ни Летова: возница пароконного экипажа за хорошую плату согласился довезти троих человек до Ставрополя.
Сто пятьдесят вёрст – небольшое, в общем-то, расстояние – удалось преодолеть с трудом. Холодный ветер так и норовил сорвать брезентовый полог, а разразившийся ночью дождь до такой степени размыл дорогу, что колёса едва прокручивались, и лошади выбивались из сил. Вероника Альбертовна, не привыкшая вояжировать в таких спартанских условиях, измучилась до крайности. В Ставрополь коляска въехала в предрассветном утреннем тумане.
Летов распрощался с попутчиками у Тифлисских ворот. Пообещав на днях наведаться в гости, он забросил за спину сумку и пошёл пешком через мельницу на Ташлу, к дому матери.
Горничная, уехавшая в Ставрополь из Петрограда десятью днями раньше, заслышав шум в дверях, выскочила на порог. Увидев Веронику Альбертовну, Варвара запричитала:
– Наконец-то! Я жду, а вас всё нет и нет. И телеграмму не приносят. Думала случилось что… Время сейчас опасное.
Особняк на Николаевском проспекте встретил хозяев, как обычно, – теплом и уютом, а два питомца – Малыш и Лео – радостным мурлыканьем. Они приехали в Ставрополь вместе с Варварой и вновь освоили местные окрестности.
Для города 1917 год был относительно спокойным. В марте 1917 года ставропольский губернатор князь Сергей Дмитриевич Оболенский передал власть назначенцу Керенского – земскому начальнику Кухину, а тот – Губернскому Комиссару Старлолычанову. По итогам выборов в Учредительное собрание почти девяносто процентов населения проголосовали за эсеров.
Всё стало меняться в худшую сторону в конце ноября, когда в город вошёл 112-й полк 39-й дивизии. С первых же дней солдаты кинулись грабить казённые винные склады на Преображенской площади и бесчинствовать. На улицах офицеров не жаловали, да и женщины боялись выходить из дому в тёмное время суток.