Приговоренный к жизни
Шрифт:
– Да вы меня с вашим папашей и без того постоянно унижали, напоминая о том, кому я обязан своей карьерой и благополучием. Но я, честное слово, даже и представить не мог, что этих квартир уже нет, что они проданы! Ничего я не проверял, я не знал, что они проданы, и сказал это просто так… Я и молчал, надеясь, что ты собираешь за них деньги и складываешь, пусть даже и в свою кубышку! Твоя кубышка – моя кубышка. Разве не так? А сейчас я вдруг узнаю, что этих квартир давно нет, что твой папаша их продал! Может, он и продал, но денежки-то отдал тебе! И где они теперь?
– Я не знаю… – Она опустила голову и от стыда за свою ложь мысленно
– Ну и сука же ты, Инга! – Нечаев схватил со стола стакан и с силой швырнул его в стену. – Ты подлая, лживая тварь!
– Нет, Саша, пожалуйста, не надо. Сейчас ты наговоришь такого, что я не смогу тебе простить, не смогу забыть. Не разрушай, прошу тебя, то, что есть между нами…
Нечаев, вероятно, вдруг вспомнив о недавней радости ожидания лучших времен, об открывающихся перед ним перспективах, где ему просто не обойтись без Инги, без ее поддержки, без ее шоу, наконец, отпрянул от нее, даже спрятав руки за спину, словно они помимо его воли могли бы ударить Ингу, сделать с ней что-то страшное, непоправимое! Он тяжело дышал, мысли его разлетались, не в силах оформиться в слова. У него был вид человека, который только что чуть не совершил убийство. Убийство своего будущего.
– Господи, Инга, ты прости меня… – Он привлек ее к себе, обнял. – Эта Москва… у меня просто крышу снесло… А эти квартиры… деньги… Там же должна была быть просто астрономическая сумма… А тебе самой не хотелось узнать, куда он их дел?
– Понимаешь… У него… у него, оказывается, была женщина… – Она придумывала уже на ходу, очерняя память отца и испытывая от этого чувство омерзения к себе. – Я и раньше подозревала, что у него кто-то есть… А у него, оказывается, была еще одна семья… Он скрывал их от меня, чтобы не травмировать, в память о маме… Кажется, там была дочь… Но я не знаю ни их фамилии, ничего… Думаю, что он все деньги им и отдал… Саша, дорогой, прошу тебя, давай забудем уже эту историю! У нас теперь все будет по-другому. Мы поедем в Москву, снимем там квартиру на первое время, а там – возьмем кредит, деньги-то у нас будут…
– Значит, ты простила меня? – Он обнял и прижал ее к себе, поцеловал в щеку, как девочку. – Все. Забыла, да?
– Проехали, Нечаев… Я тоже виновата, мне надо было рассказать тебе об этом раньше… Но у нас с тобой никогда не было финансовых проблем, никогда, и мой папа дал нам обоим хороший старт.
– Что-то нервы стали ни к черту…
– Когда мы едем? – она поспешила вернуться к теме, которая будет ему приятна и поможет забыть о пропавших деньгах.
– Через два дня. Завтра же закажу билеты на самолет. А ты давай собирайся.
Он снова обнял ее, потом принялся стряхивать с нее невидимые пылинки.
– Бог с ним, с твоим отцом, подумаешь, вторая семья… Многие мужчины так живут. Главное, чтобы у нас с тобой не было друг от друга никаких тайн. И чтобы у тебя не было второй семьи… Или, может, я чего-то не знаю?
Она улыбнулась ему в ответ, и улыбка вышла нехорошей, фальшивой, опасной.
19
Денис с Наташей Каленовой провели в Вязовке почти целый день. Ходили с видом туристов или потенциальных покупателей по селу, осматривали с умным видом дома, беседовали с местными жителями. Те, что помоложе, работали в городе или же занимались своими собственными фермерскими хозяйствами, старики же были рады поговорить, поделиться своими впечатлениями о Вязовке и о жизни в целом.
Редко кого из жителей они заставали просто греющимся на солнышке. Почти все население Вязовки занималось обычным сельским трудом: пропалывали грядки, собирали клубнику, прибирались во дворе, кормили скотину, заквашивали молоко и делали творог, чистили курятники, сараи, мыли полы, стирали белье, готовили еду.
Денис расспрашивал всех об «Ивовом доме», не продается ли, кто там живет, кто хозяин. Все говорили одно и то же: дом принадлежит какой-то женщине, которая раньше часто приезжала, а теперь там практически все время живет сторож Григорий. Тихий, вежливый, даже интеллигентный садовод, цветовод. Женатый, у него в городе жена. Кто-то сказал, что у него больной желудок, словом, проблемы со здоровьем. Кто-то сказал, что ему не так давно сделали операцию по удалению желчного пузыря. Еще говорили, что на своих цветах он просто озолотился, что выращивает их, а потом ездит в город продавать на рынке. Общается только с Иреной, живущей недалеко от моста, женщиной городской, но тоже помешанной на цветах. Что ее время от времени навещает племянница, школьница, очень красивая, вежливая такая девушка.
Наслушались Денис с Наташей и разных легенд, страшных случаев, фантастических историй, кошмаров.
Одна женщина рассказала, что у них в деревне жила старуха, у которой каждый год вырастали новые зубы, а некоторые утверждали, что зубы у нее росли аж в два ряда!
Рассказали, что из города приезжала одна молодая женщина, пряталась от мужа ли, любовника, беременная. Жила у одной старушки на окраине села и, не дождавшись родов, умерла. Ее похоронили, а с кладбища потом два дня доносился детский плач. Ну, люди, понятное дело, обратили внимание, разрыли могилу, а женщина-то живая! Оказывается, она пережила клиническую смерть. В гробу она родила ребенка, а потом кормила его грудью. За женщиной этой потом приехал какой-то мужчина и увез ее в город. После этой истории, чтобы ее не донимали журналисты, она уехала за границу, кажется, в Париж.
В брошенных, полуразрушенных домах Вязовки, оказывается, живут домовые. Реальные такие домовые, которые подметают свои дома, воруют у соседей хлеб и молоко, подсолнечное масло и теплые носки.
Повадились в Вязовку и инопланетяне – мужчина и женщина. Их видели ночью, очень похожи на людей, ходят, держась за руки, одетые во все белое, туда-сюда по улицам, а потом скрываются в лесу. Видимо, у них там зарыта или спрятана в кустах летающая тарелка.
Души умерших бродят по селу и стучат в окна.
Наслушавшись всей этой чепухи, Денис с Наташей зашли в местное кафе пообедать. Большое помещение, залитое солнцем, стены расписаны березками – все как положено. Заказали винегрет, куриный суп, гречку с котлетами и компот.
Кроме них, в кафе вообще никого не было.
– Минут через двадцать приедут наши трактористы, фермеры, им до дома далеко, они живут в соседнем селе, дизеля не напасешься, чтобы каждый день туда на обед ездить, – рассказала им полненькая, румяная повариха в красном фартучке. Ее золотистые волосы были украшены ободком с большим красным искусственным маком.