Приход ночи (сборник)
Шрифт:
— Почему бы тебе не заткнуться? И без тебя тошно.
Уильямс сдался. В желудке у него застыл холодный комок.
Сумерки перешли в ночь, и круг света вокруг костра сжался до маленького мерцающего пятнышка с пляшущими по краям тенями. Внезапно Марш ахнул, глаза его округлились.
— Там… там что-то приближается!
Все вздрогнули, готовые вскочить, но тут же замерли, затаив дыхание и пристально вслушиваясь.
— Ты просто свихнулся… — начал было Уильямс, но оборвал себя, услышав характерный скользящий звук, который ни с чем невозможно спутать.
— Доставай свой хлыст! — рявкнул он Чемберлену.
Джо Свини внезапно истерично рассмеялся.
И тут воздух содрогнулся от вопля, а со всех сторон на них обрушились тени.
На корабле тем временем тоже кое-что происходило.
Корабль Тубала набирал скорость, удаляясь от четвертой планеты Спики. За пультом сидел Билл Сефан, а сам Тубал, сидя в тесной каютке, двумя глотками прикончил содержимое огромной плоской бутылки с денебианским ликером.
Ври Форасе с грустью наблюдал за этой операцией.
— Он стоит двадцать кредитов бутылка, — сказал он, — а у меня осталось всего две.
— Ну, так не позволяй мне его заграбастывать, — великодушно произнес Тубал. — Меняю пустую бутылку на полную.
— Один такой глоток, — пробормотал денебианец, — и я отключусь до осенних экзаменов.
Тубал не обратил на его слова внимания.
— Это, — начал он, — войдет в историю университета как самый потрясающий прикол за…
И тут послышался звонкий щелчок, почти не приглушенный слоями обшивки, и свет в каютке погас.
Ври Форасе вдавило в переборку, да так сильно, что он мог дышать лишь короткими судорожными вздохами.
— О к-космос! П-полное уск-корение! Что с-случи-лось с ур-равнителем?
— К чертям уравнитель! — взревел Тубал, с трудом поднимаясь. — Что случилось с кораблем?
Спотыкаясь, он выбрался через дверь в столь же темный коридор. Форасе полз следом. Когда они ворвались в рубку, Сефан сидел за пультом. Его заливал тусклый свет аварийных ламп, зеленая кожа блестела от пота.
— Метеор, — прохрипел он. — Вывел из строя распределители мощности, и теперь вся энергия идет на разгон. Освещение, обогрев и радио также накрылись, а вентиляторы еле крутятся. В четвертом отсеке пробоина.
Тубал вперил в Сефана безумный взгляд.
— Идиот! Почему ты не смотрел на индикатор массы?
— Смотрел, еще как смотрел! — взвыл Сефан. — Так знай, комок шпатлевки, что он ничего не показывал. Он — ничего — не — показывал! А чего еще ожидать от раздолбанной жестянки, взятой напрокат за две сотни? Метеор прошел сквозь защитный экран, как сквозь бумагу.
— Заткнись!
Тубал распахнул дверцу шкафчика со скафандрами и застонал.
— Тут только арктурские модели. Черт, забыл проверить перед вылетом. Справишься с таким, Сефан?
— Может быть, — протянул Сефан, с сомнением почесывая ухо.
Через пять минут Тубал протиснулся в шлюз, за ним последовал Сефан, неуклюже путаясь в складках огромного скафандра. Через полчаса они вернулись.
— Заслонки! — процедил Тубал, стянув шлем.
Ври Форасе ахнул:
— Выходит… нам крышка?
Арктурец покачал головой.
— Мы сможем их починить, но это займет некоторое время. Радио накрылось окончательно, так что на помощь рассчитывать нечего.
— Помощь! — встрепенулся Форасе. — Только ее нам еще не хватало! А как мы объясним, что оказались в системе Спики? Нам теперь что радио включить, что покончить жизнь самоубийством — все едино. Пока мы в состоянии вернуться сами, мы в безопасности. Если и пропустим парочку лекций, ничего страшного не случится.
— А что станет с пугливыми землянами на четвертой планете Спики? — мрачно поинтересовался Сефан.
Форасе открыл рот, собираясь ответить, но так и не смог произнести ни слова. Когда он его закрыл, вид у него стал такой, что денебианца можно было демонстрировать студентам-психологам как типичного гуманоида, охваченного отчаянием.
Но это было только начало неприятностей.
Полтора дня ушло на то, чтобы разобраться в схемах энергетической установки. Еще два дня пришлось тормозить, сбрасывая скорость для разворота. На возвращение к Спике-4 потратили еще четыре. На все вместе — восемь.
Когда корабль снова завис над холмом, на котором они оставили землян, день только начинался. Лицо Тубала, изучавшего район недавней посадки через телевизор, все более вытягивалось, и вскоре он нарушил затянувшееся гробовое молчание.
— Кажется, мы ухитрились совершить все возможные ошибки до единой. Мы высадили их возле туземной деревни. От землян не осталось и следов.
— Дело скверно, — уныло покачал головой Сефан.
Охваченный отчаянием Тубал закрыл лицо руками.
— Все, конец. Или они сами напугали друг друга до смерти, или их прикончили туземцы. Мы прилетели в запретную зону, что само по себе скверно… а теперь, полагаю, нас можно обвинить в преднамеренном убийстве.
— Нам остается только одно, — сказал Сефан, — совершить посадку и проверить, не остался ли кто из них в живых. Это наш долг. А потом…
Он судорожно сглотнул.
— А потом, — шепотом закончил за него Форасе, — нас ждет исключение из университета, психоревизия… и физический труд до конца жизни.