Приход ночи (сборник)
Шрифт:
Ну, Джо, похоже, успокоился и сказал:
— Да. Хотите что-нибудь знать?
Тот будто улыбнулся. Странная улыбка: начиналась на губах и кончилась, не тронув глаз. Сказал:
— Вы хотели бы построить машину времени и отправиться в прошлое, посмотреть, что произошло с динозаврами?
Я видел, что Джо решил: готовится какое-то надувательство. Я тоже так подумал. Джо спросил:
— Ну и что? Хотите построить мне такую?
Алкаш показал пригоршню зубов и ответил:
— Нет, сэр. Мог бы, но не стану. Знаете почему? Потому что построил такую машину для себя несколько лет назад, и побывал в мезозойской эре, и посмотрел, что стало с динозаврами.
Потом я заглянул в словарь — поэтому и могу так сказать «мезозойская». Вдруг вы сомневаетесь. Я там узнал, что мезозойская эра это когда динозавры делали то, что положено динозаврам. Но тогда, конечно, для меня это была пустая болтовня. Я решил, что парень спятил. Джо потом клялся, что знал, что такое мезозойская эра, но долго же ему клясться придется, чтобы мы с Реем поверили.
Но все же на нас подействовало. Мы сказали алкашу, чтобы пересаживался к нам. Наверно, хотели послушать немного, а потом добраться до его бутылки. Но он крепко держал бутылку правой рукой, садясь к нам, и так и не выпустил.
Рей спросил:
— Где вы ее построили?
— В Средне-Западном университете. Мы с дочерью работали.
Говорил он как парень из колледжа.
Я спросил:
— И где же она? У вас в кармане?
Он даже не мигнул: как бы мы ни шутили, он не реагировал. Просто говорил все громче — виски язык развязывало — и не заботился, слушаем мы или нет.
Он сказал:
— Я ее сломал. Не захотел. Хватит с меня.
Мы ему не поверили. Ни на грош не поверили. Вы это поймите. У парня, который построил бы машину времени, были бы миллионы. Да он все деньги мог бы забрать, все бы знал наперед о бирже, скачках, выборах. Ни за что не поверю, что он от этого откажется, что бы там ни было. Да к тому же никто из нас в путешествия во времени не верил: а правда, что если вы убьете своего дедушку?
Ну, неважно.
Джо сказал:
— Да, сломали. Конечно. Как вас зовут?
Но тот не ответил. Мы еще несколько раз спрашивали и кончили тем, что стали звать его «Профессор».
Он прикончил стакан и очень медленно стал снова его наполнять. Нам не предложил, и мы продолжали сосать пиво.
Ну, я сказал:
— Валяйте. Что случилось с динозаврами?
Но он опять не ответил сразу. Потом уставился на середину стола и стал ей рассказывать:
— Не знаю, сколько раз Кэрол отправляла меня назад — на несколько минут и часов, — прежде чем я сделал большой прыжок. Динозавры меня не интересовали: я просто хотел узнать, как далеко можно послать машину времени при моем запасе энергии. Конечно, это опасно, но так ли уж интересна жизнь? Тогда шла война… и еще одна жизнь?
Он погладил свой стакан, будто просто рассуждает, и что-то пропустил в голове, потом продолжал:
— Было солнечно, солнечно и ярко, сухо и жестко. Ни болот, ни папоротников. Ничего из обычного для мелового периода окружения динозавров, — ну мне кажется, он так сказал. Я незнакомые слова не всегда запоминаю, но кое-что запомнил. Потом посмотрел в словарь, и должен сказать, что он хоть и выпил, но все эти слова произнес, не запнувшись.
Наверно, это нас и беспокоило. Он будто привык ко всему этому, с языка его так легко скатывалось.
Он продолжал:
— Период поздний, определенно меловый. Динозавры уже почти исчезли все, кроме маленьких, с их металлическими поясами и оружием.
Джо тут же практически окунул нос в пиво. Чуть не пролил половину, когда профессор произнес печально последнюю фразу.
Джо вышел их себя.
— Какие маленькие, с поясами и оружием?
Профессор секунду смотрел на него, потом снова уставился в никуда.
— Маленькие ящеры, четырех футов ростом. Стоят на задних лапах, упираясь хвостом, и у них маленькие передние лапы с пальцами. Вокруг талии металлический пояс, с него свисает оружие. Не просто пулевое — какой-то энергетический проектор.
— Что? — спросил я. — Послушайте, когда это было? Миллионы лет назад?
— Совершенно верно, — ответил он. — Ящеры. С чешуйками, век у них не было, и, вероятно, они откладывали яйца. Но у них были энергетические ружья. Их было пятеро. Набросились на меня, как только я слез с машины. Их, наверно, на Земле были миллионы — миллионы. Повсюду. Тогда это были цари природы.
Я догадался, кем его посчитал Рей: у него появилось такое хитрое выражение в глазах; мне в таких случаях всегда хочется двинуть его пустой пивной бутылкой; полной нельзя: пива жалко. Рей сказал:
— Послушайте, профессор, миллионы? Разве те парни, что только и знают, что отыскивать старые кости и возиться с ними, не выяснили, как выглядят динозавры? Музеи полны их скелетов. Ну, где же те, с металлическими поясами? Если их было миллионы, что с ними стало? Где их кости?
Профессор вздохнул. По-настоящему вздохнул, печально. Может, впервые понял, что говорит с тремя парнями в комбинезонах. В забегаловке. А может, ему было все равно.
Он сказал:
— Костей находят немного. Подумайте, сколько животных жило на Земле. Миллиарды и триллионы. А сколько окаменелостей мы находим? И эти ящеры были разумные. Не забывайте этого. Они не попадали в лавины, болота, лаву, за исключением редких случаев. Сколько окаменелостей человека находят, даже полуразумных обезьянолюдей миллионы лет назад?
Он смотрел на свой полупустой стакан, поворачивая его в руках.
Потом сказал:
— Да и что покажут окаменелости? Металлические пояса проржавеют, от них ничего не останется. Эти ящеры были теплокровными. Я знаю это, но как это докажешь по окаменевшим костям? Какого дьявола? Можно ли будет через миллион лет сказать по человеческому скелету, как выглядел Нью-Йорк? Можно ли по костям выяснить, кто именно: человек или горилла, придумал атомную бомбу, а кто ел бананы в зоопарке?