Приход ночи (сборник)
Шрифт:
— Разумеется, нет Оружие смертельно. Не будут же они убивать венерианина, чтобы доставить мне удовольствие! А насчет демонстрации... Вы бы стали показывать противнику свою козырную карту? Ну а теперь ответьте на несколько моих вопросов. Почему Антил так непоколебимо в себе уверен? Каким образом он так легко и быстро захватил Венеру?
— Пожалуй, объяснить этого я сейчас не смогу. Но разве это что-нибудь доказывает? Как бы то ни было, мне уже дурно от этой болтовни. Мы атакуем их, а все ваши теории — к дьяволу! Я их поставлю перед тонитами, тогда сами увидите, как изменятся их лживые рожи.
— Но, адмирал, вы обязаны сообщить о моем докладе президенту.
— А я и сообщу... когда верну Афродополис землянам, Он повернулся к блоку централизованной связи:
— Внимание всем кораблям! Боевое построение! Цель — Афродополис! Залп всеми тонитами через пятнадцать минут!
Он бросил взгляд на адъютанта:
— Передайте капитану Ларсену, пусть сообщит венерианам, что им дается на размышление пятнадцать минут, чтобы выбросить белый флаг.
Минуты до атаки прошли для Карла Франтора в невыносимом напряжении. Он сидел сжавшись, молча закрыв лицо руками; тихий щелчок хронометра в конце каждой минуты отдавался в его ушах громом. Он отмечал их едва слышным шепотом:
— восемь.. девять.. десять... Боже мой!
Всего пять минут до неминуемой смерти! Но так ли уж она неминуема? Что, если фон Блумдорф прав? Что, если венериане просто блефуют?
В рубку ворвался адъютант и отдал честь.
— От жаб пришел ответ, сэр.
— Ну? — Фон Блумдорф нетерпеливо подался вперед.
— Они сообщают "Немедленно прекратите атаку В противном случае мы снимаем с себя ответственность за последствия.
— И это все? — Последовала грубейшая ругань.
— Да, сэр.
Очередной поток ругани.
— Дьявольские наглецы. Изворачиваются до последнего. Едва он успел договорить, как пятнадцать минут истекли и могучая армада пришла в движение. Четкими, стройными рядами она метнулась вниз, к облачному покрывалу планеты. Адмирал, злобно оскалясь, с удовольствием следил за этим наводящим ужас зрелищем по телеэкрану... когда геометрически стройные боевые порядки неожиданно сломались.
Адмирал захлопал глазами, потом потер их. Всю передовую часть флота внезапно охватило безумие. Сначала они притормозили, потом помчались в разные стороны под самыми сумасшедшими углами.
Потом последовали рапорты от уцелевшей части флота, извещающие, что левое крыло перестало отвечать на радиовызовы.
Нападение на Афродополис провалилось. Адмирал фон Блумдорф топал ногами и рвал на себе волосы.
— Вот оно, их оружие в действии, — вяло пробормотал Карл Франтор и вновь погрузился в безразличное молчание.
Из Афродополиса не поступило ни слова.
Добрых два часа остатки земного флота потратили на борьбу с собственными кораблями, гоняясь за вышедшими из повиновения космолетами. Каждый пятый им настичь так и не удалось: одни направились прямым курсом на Солнце, другие умчались в неведомом направлении, кое-кто врезался в Венеру.
Когда уцелевшие корабли левого крыла были собраны, ступившие на их борт ничего не подозревавшие спасательные отряды ужаснулись. Семьдесят пять процентов личного состава каждого корабля потеряли человеческий облик, превратившись в безумных кретинов. На многих кораблях не осталось ни одного нормального человека.
Одни, застав такую картину, кричали от ужаса и ударялись в панику, других рвало, и они спешили отвести глаза. Один из офицеров, с первого взгляда сориентировавшись в ситуации, выхватил атомный пистолет и пристрелил всех безумцев.
Адмирал фон Блумдорфф был конченым человеком: узнав о самом худшем, он разом превратился в жалкую, с трудом передвигающуюся развалину, способную лишь на бесполезную ярость. К нему привели одного из безумных, и адмирал отшатнулся.
Карл Франтор поднял на него покрасневшие глаза.
— Ну, адмирал, вы удовлетворены?
Но адмирал не стал отвечать. Он выхватил пистолет и, прежде чем кто-либо успел остановить его, выстрелил себе в висок.
И вновь Карл Франтор стоял перед президентом. Его доклад был четок, и не вызывало сомнений, какой курс предстоит теперь избрать землянам.
Президент Дебю покосился на одного из безмозглых, доставленного сюда в качестве образца.
— Мы проиграли, — произнес он. — Нам приходится согласиться на безоговорочную капитуляцию... Но придет день... — Его глаза вспыхнули при мысли о возмездии.
— Нет, господин президент, — зазвенел голос Карла. — Такой день не наступит. Мы должны предоставить венерианам то, что им причитается, свободу и независимость. Пусть прошлое останется прошлым. Да, многие погибли, но это расплата за полувековое рабство венериан. Пусть этот день станет началом новых отношений в Солнечной системе.
Вокруг Солнца
Весело, хоть и не очень мелодично, напевая себе под нос, Джимми Тэрнер вошел в приемную.
— Здесь Старая Кислятина? — спросил он, подмигивая хорошенькой секретарше и вгоняя ее этим в краску.
— Здесь, и ждет вас, — кивнула она в сторону двери, на которой жирными черными буквами значилось: «Фрэнк Мак-Катчен, генеральный директор Межпланетного почтового ведомства».
Джимми вошел.
— Хэлло, командир! Что на этот раз?
— О, это вы! — Мак-Катчен оторвался от лежавших на столе бумаг и пожевал окурок своей сигары. — Садитесь.
Из-под кустистых бровей он уставился на вошедшего. «Старую Кислятину», как называли Мак-Катчена все сотрудники Межпланетного почтового ведомства, никто не мог припомнить смеющимся, хотя, если верить слухам, в детстве, наблюдая падение своего отца с яблони, он улыбнулся. Всякий, кто поглядел бы на его лицо сейчас, объявил бы этот слух преувеличенным.
— Слушайте, Тэрнер! — рявкнул Мак-Катчен. — Межпланетное почтовое ведомство открывает новую линию, и решено, что проложите ее вы. — Не обращая внимания на гримасу Джимми, он продолжал: — Отныне почту на Венеру будут доставлять круглый год.