Приходящие из Мора
Шрифт:
В себя он начал приходить, слыша, как кто-то шепчет ему нежные слова. Потом почувствовал, что на щеку упала капля. Затем — на губы. Он слизнул ее и почувствовал соленый привкус. Открывать глаза почему-то было страшно, словно он боялся, что раздавшийся в этот момент девичий всхлип — всего лишь сон.
— Очнулся. Слава богу!
Услышав голос Марины, Лука ощутил, что ему определенно становится лучше. Он открыл глаза. Лицо девушки нависло над ним близко-близко. Она погладила его по волосам.
— Лука, ты потерял сознание. Прости дедушку. Это я, дура, виновата — не сказала, что знаю тебя с детства.
Было слышно, как по привычке ворчит Фаддей, только сейчас виновато. Нога-то у него может быть и деревянная, зато вот лапа стальная.
— Я думал, кувалда с неба упала, — усмехнулся Лука.
— Ты, паря, это… — подступил старик и понуро опустил взгляд, — не серчай. Маринка мне все рассказала. То же мне, таинственная прынцесса. — Он сердито зыркнул на внучку. — Чуть человека из-за тебя не покалечил!
Они помогли ему встать.
Рядом стоял Виктор. Сочувственно лыбился.
В голове у Луки была полная каша. До самого дома он брел, поддерживаемый братом. Войдя во двор, он, насколько это было возможно, быстрыми шагами направился в пристрой, но остановил голос Фаддея.
— Я же за нее, — снова он обратился к Стрельникову, — кому хочешь голову отверчу. Но тебе верю. Еще раз, прости.
Лука посмотрел на Марину. Перевел взгляд на Фаддея, затем на брата. Из распахнутого оконца высунулась бабка Дарья. Размякшее после жары и удара сознание вдобавок нарисовало ему образ старика Василия, который (почему бы и нет), мог стоять сейчас за воротами и подглядывать в дырочку. Свидетелей более чем достаточно. Стрельников недолго думал, прежде чем сказать:
— У тебя замечательная внучка, Фаддей. Настоящая принцесса. И я не я буду, если она не станет моей женой!
И, заметив, что все заулыбались, он махнул рукой и отправился в домик. Там, на лежанке он второй раз за день вырубился. На этот раз его повалил глубокий сон.
7. Прогулка
Когда он проснулся утром, ощущение было такое, будто в голову налили чугун. Лука встряхнулся. Стало еще хуже. Рядом умиротворенно сопел Виктор, так сладко, что было завидно.
«А здорово дед меня вчера шандарахнул».
Он долго лежал, рассчитывая снова уснуть, но безуспешно. Вскоре услышал стук со двора. Лука поднялся и вышел из пристройки. Фаддей колол дрова. Уже заканчивал — набралась здоровенная куча.
— Привет, Лука! — крикнул тот, как ни в чем не бывало. — Долго спитие! Чего так плохо выглядишь? — Фаддей расколол последнее полено, воткнул топор в плаху и застыл, опершись на древко, из-под бровей уставившись на Стрельникова
— Сон плохой приснился, — пожаловался Лука, растирая виски.
Он зевнул и направился к умывальнику.
— Бывает, — раздалось позади.
«У деда отличное чувство юмора», — подумал Лука.
«А может, и правда сон был?»
— За вчерашнее не сердишься? — поинтересовался старик, прогнав сомнения.
— Нет, — ответил он, улыбнувшись.
Вспомнил вдруг, что хотел расспросить старика насчет скалы, узнать хоть что-нибудь про Курбатова и Митрохина. Показать ему коготь, наконец. Но пока раздумывал, дед ушел со двора.
Лука наскоро помылся, вытерся вафельным полотенцем, хорошенько растер лицо и шею, разогнав кровь, еще раз ополоснулся остывшей за ночь водой, снова вытерся и вернулся в домик. Растормошил Виктора, который спал так крепко, что отреагировал лишь на чувствительные тычки.
— Что, что? — вскочил тот, в растерянности озираясь по сторонам. — А, это ты.
— Витя, ты как себя чувствуешь? — издалека начал Лука.
Виктор закрыл глаза, собираясь опять заснуть, пусть и сидя. Пришлось снова применить силу.
— Ну что ты, в самом деле. Хорошо я себя чувствую, в отличие от некоторых. Дай поспать.
— Не дам. Вы же вчера с Фаддеем так и не порыбачили. Так вот, я что думаю… — Лука потер слегка припухшую щеку. — Не угостите ли сегодня раненого ушицей?
— То есть как это? — Брат недоуменно хлопал глазами, не соображая, чего Лука от него хочет. Потом что-то надумал в своей не выспавшейся голове, но не совсем то, что надо. Хохотнул:
— А ты, значит, решил здесь без присмотра покуролесить, что ли? А Маринка-то ничего девчонка! Завидую я тебе!
Лука погрозил ему кулаком.
— Ты, брат, говори, да не заговаривайся. Просто я жуть как люблю уху.
Лука достал сумку с камерой, проверил разную мелочевку, пересчитал заряженные аккумуляторы — все на месте. Оделся, поглядывая на брата. Тот лежал на спине, сцепив ладони под головой и хмурясь.
— Не понял. Тебе что, так сильно ухи хочется?
— Ухи, ухи… — закивал Лука. — Это тебе в качестве наказания. За то, что вчера своего единоутробного брата не спас от старика. И вообще, у меня на сегодня дела будут. Прокатиться хочу, поснимаю что-нибудь. Вечером буду.
Виктор вздохнул и сел.
— Заодно деда на рыбалку возьмешь, пообщаешься. Про коготь расскажешь.
— Ни черта он не скажет, — проворчал брат. — Я намекнул ему вечером. Не встречалось ли в лесу, мол, чего странного, зверя какого большого и неопознанного? Да он только посмеялся. Егеря, мол, давеча ему тоже рассказывали какую-то байку про здоровенного нетопыря, который в Жердовке будто бы корову задрал. Да вот только никто этого чудища собственными глазами не видел.
— Понятно, — сказал Лука. — Тогда можешь спать дальше.